Кризис в Малом театре кончился тем, что произошла радикальная смена руководства — директором назначили Евгения Евгеньевича Северина, главным режиссером Евгения Рубеновича Симонова. Меня избрали секретарем партийного бюро, а Елена Николаевна Гоголева стала председателем месткома.
Новые назначения, естественно, вызвали новый взрыв эмоций в труппе, которая разделилась на консерваторов и реформаторов. Одни говорили, что теперь, когда Царева сняли, театр погибнет, другие ждали перемен, воспряли духом… Так что страстей было предостаточно. А тут еще эта рецензия в журнале «Крокодил»…
Конечно, можно и должно было соглашаться с нелицеприятной критикой других спектаклей Малого театра на современную тему, тех слабых, конъюнктурных, рекомендованных к постановке «верхами». Но те спектакли пресса или робко похваливала, или вовсе молчала о них. А вот «Палата» (в постановке Леонида Варпаховского) стала исключением: ее отметили, поддержали своими восторженными отзывами многие крупные газеты и журналы. Спектакль был удостоен профессиональной премии имени Станиславского… Билеты на все представления раскупались за два месяца… Зрители горячо принимали работы замечательных наших мастеров — Николая Анненкова, Петра Константинова, Руфины Нифонтовой, Виталия Доронина…
Очень влиятельная, популярная у читателей, обновленная тогда газета «Известия» написала о «Палате» в начале 1963 года:
«Главное в спектакле — та психологическая атмосфера, в которой мы особенно остро ощущаем духовную ценность героев, человеческие черты, характеризующие нравственную высоту нашего общества. Это тонко почувствовал и передал на сцене режиссер. Его работа отмечена единством целого и точно найденных деталей, высокой культурой и строгим благородством».
Да, давно не было в Малом театре такого успеха спектакля на современную тему…
Но кому-то из литературной братии этот успех пьесы драматурга Самуила Алешина не давал покоя. И вот с помощью «Крокодила» решили, как сейчас говорят, «размазать ее по стенке». Ядовитая журнальная рецензия привела создателей спектакля в состояние шока. К нам в партбюро постоянно приходили люди, возбужденные, удрученные, возмущенные, и заявляли:
— После всего случившегося я играть не могу!
— Это умышленная, целенаправленная травля старейшего театра!..
— Почему я не умер, чтоб не знать позора?!.
— Такое оскорбление театр не может оставить без ответа!..
— Теперь зрителю остается только освистать театр!..
Я выслушивал все это, старался, как мог, успокоить коллег, хотя, признаться, сам страдал от обиды.
С такой легкостью, подхихикивая, «Рецензент» (такова была подпись под статьей) вылил ушат грязи на спектакль, принятый и оцененный зрителем и общественностью как лучший на современную тему в последнем сезоне!
Что делать? Сегодня это просто: иди в суд и защищай свои честь и достоинство. А тогда разгоряченные коллеги заставили меня добиваться правды там, наверху!..
Куратором Малого театра в ЦК был серьезный, думающий театровед Юрий Рыбаков. Ему первому я и «поплакался в жилетку». Он успокаивал:
— Да, некрасивая история получилась… Но и для паники не вижу повода. Ваше право ответить «Крокодилу»…
В тот же день меня приняла министр культуры СССР Екатерина Алексеевна Фурцева.
— Рецензию я не читала, но слыхала. Ну и что? Ну, грызутся между собой братья-писатели… Завидуют один другому…
— Играть-то не писателям, а актерам.
— Давно бы пора усвоить: критика и самокритика движущая…
— …сила нашего общества, — закончил я ставшую уже банальной фразу. Чем вызвал раздражение министра.
— Короче, что вы хотите?
— Ответить «Крокодилу» через «Известия».
— Правильно. Дайте понять сатирикам, что пресса у нас партийная, а не бульварная. Я сейчас позвоню Аджубею (он был тогда главным редактором газеты, — Е.М.). Алексей Иванович, — начала говорить Екатерина Алексеевна в трубку «вертушки», — Малый театр пожелал ответить «Крокодилу» статьей…
Она долго слушала то, что говорил редактор, потом сказала ему:
— Хорошо, прочти, они тебе позвонят. Поверь, спектакль действительно хороший.
Повесив трубку, министр как-то директивно обратилась ко мне:
— Вам бы сейчас заниматься больше тем, как наладить творческую и производственную атмосферу в театре, думать о репертуаре, а вы все подогреваете склоки. Партия заботится об инициативе народной, хорошем настроении народа… А вы вдруг затеваете постановку «Антония и Клеопатры», «Бориса Годунова», где борьба за власть… кровь…
Возвращаясь в театр, я передумал о многом. О том, что для вновь назначенного главного режиссера Малый театр — лишь ступенька, переходный этап. Да, поработать главным режиссером в таком театре — это украсит любую творческую биографию. Но все понимали, что Евгений Симонов у нас не задержится, — его ждал театр имени Вахтангова, которым руководил Рубен Симонов, к тому времени уже думавший о своем сыне как о преемнике. Так что заниматься труппой Малого театра всерьез Евгений Рубенович даже и не будет пытаться.
Да. по инициативе нового главного режиссера решили ставить «Антония и Клеопатру» Шекспира и пушкинского «Бориса Годунова». Уже вывесили распределение ролей: Клеопатра — Руфина Нифонтова, Антоний — Евгений Матвеев. Повисело это распределение недели две, потом его вдруг сняли. Я спросил: «Что случилось? Почему нет репетиций?» Ответили, что Е.А.Фурцева вызывала к себе Е.Р.Симонова, и он вернулся в театр расстроенный. Тогда-то и исчезло объявление о распределении ролей — не будет задуманного спектакля. Так что не сыграть мне шекспировского Антония, как не сыграть (пусть и во втором составе) Бориса Годунова, в роли которого должен был выступать на премьере Михаил Иванович Царев.
К тому времени, после сыгранных мною в кино Макара Нагульнова и Нехлюдова, образов резко противоположных, казака и князя, у меня было о чем подумать. Я уже почувствовал в себе диапазон, масштаб, понимал, что больше не могу выходить на сцену Малого театра в ролях серо-розово-голу-бых героев в слабых пьесах А.Софронова и Г.Мдивани. Я мечтал о настоящих, мощных, серьезных работах… И вот теперь, когда в театре мне ничего не светило, когда и здоровье мое после полученных на съемках «Поднятой целины» травм было не самое лучшее, когда и сама атмосфера в театре была далека от настоящего творчества, — у меня постепенно зрело решение уйти из Малого театра…
Но реальность требовала заниматься тем, ради чего я и ходил к высоким начальникам в ЦК и Министерство культуры… В кабинете директора театра собрался совет: Е.Е.Северин, Е.Р.Симонов, Е.Н.Гоголева и я. Пригласили и заведующую литературной частью Зинаиду Филипповну — обдумать вместе письмо-ответ «Крокодилу».
