Особенно примечателен для этого раннего притока приверженцев из влиятельных, богатых кругов из Варанаси тот факт, что они приходили из того города Северной Индии, правящий слой которого считался наиболее консервативным, тяготеющим к старым ведическим обычаям и подозрительно относящимся ко всем новым идеям и в котором господствовала ненависть к аскетам и недоброжелательность к нищим монахам.
Все чужое не воспринималось в этом городе на Ганге (сегодняшнем Бенаресе), который считался святым и, что следует отметить особо, черпал свои богатства из ритуалов и культа старой религии. Именно здесь превратили жертвоприношение в источник дохода, из этого источника жила также и семья Ясы, и это занятие уже давно было противно сыну семейства.
Это сопротивление, все больше распространявшееся среди населения, прежде всего относилось к ведическим кровавым жертвам.
Но брахманы все еще господствовали в городе, который уже тогда был переполнен паломниками, прежде всего теми, которые приходили сюда умереть. И это тоже было выгодным занятием, как и сегодня. Потому что индиец должен быть сожжен, по возможности, на Ганге, чтобы он мог быть уверен в лучшем перерождении.
Даже купание в священной реке было целью устремлений и означало религиозное очищение. И все это было связано с жертвоприношением, которое разоряло некоторые семьи и делало брахманов еще богаче.
В этой связи история Ясы проливает свет на обстановку того времени. Она позволяет также увидеть страстное желание человека выйти из этого закостеневшего порядка, который был губителен для людей, приводя их к обнищанию.
С этой исторической точки зрения учение Будды было частичкой критики существующих условий и вызовом, помощью в изменении неудавшейся жизни. При этом Будда приобретал не только друзей.
Брахманы и производители всех священных предметов, необходимых паломникам, а также изготовители ритуальной утвари и торговцы наблюдали за ним с недоверием и даже с презрением.
Ведь это он отвергал кровавые жертвы, не придавал значения священным омовениям в реке и разоблачал всю эту хлопотливую деловитость, называя ее тем, чем она была на самом деле: очковтирательством.
Но все это неприятие и враждебность никак не повлияли на успехи Будды. Орден — сангха — уже на занятиях с первыми последователями назван учреждением, возникшим из обещания Будды Брахме обучать своим знаниям.
Он с самого начала явился значительным противовесом существующему непрочному брахманскому порядку. И этим объясняется его значительный рост уже в первые месяцы его существования.
Очень скоро, читаем мы в «Махавагге», великой книге дисциплины ордена, обучал Будда устремившихся к нему людей не один, а посылал своих монахов в различные части страны, чтобы проповедовать учение.
Мара, дух зла, вновь попытался воспрепятствовать этому. Но напрасно: колесо учения продолжает непрерывно вращаться. Это колесо направлено также против зла. Те, кто понял и увидел это, стали последователями Будды.
Создается впечатление, что и сегодня в таких же условиях развивается то же самое: новый всплеск свободной независимой мысли против ослепления времени — против «брахманов» нашего времени не зависимо от того, сидят ли они в правительственных креслах или на этаже руководства промышленным концерном. Даже если некоторые из них занимаются медитацией дзэн, они никогда не смогут освободиться от стечения обстоятельств сансары. Не может быть буддизма на время, буддизма на досуге или терапии буддизма. Такие действия неправильны и ложны, как и многое другое, на что сегодня навешивается ярлык буддизма. Это должен знать каждый, кто в какой-либо форме сталкивается с учением — здесь или в Азии, где буддизм также во многих местах стал источником дохода, как тогда ведическое жертвоприношение в Варанаси.
Во времена Пробужденного было сломлено высокомерие жрецов кровавых жертвоприношений, которое грозило привести страну к катастрофе. Так, царь Цасенади из Кошалы, впоследствии ставший верным последователем Будды, велел согнать вместе сотни животных, не возмещая ущерба их владельцам, чтобы исполнить требование брахманов и принести большую кровавую жертву для примирения с якобы рассерженными богами. Будда выступил против жертвоприношения и назвал его совершенно бесполезным, чем, естественно, вновь вызвал гнев брахманов.
Одно из крупнейших жертвоприношений того времени с тысячью животными Просветленный смог предотвратить благодаря мудрой аргументации. Он убедил решившегося на жертвоприношение брахмана, что было бы лучше раздать милостыню, поддержать монахов и построить им приют на период дождей.
Здесь впервые прозвучала идея закрытых домов общины, воплотившаяся уже во времена Будды в образовании монастырей.
Только один период дождей 528 года до н. э. провел Будда в Сарнатхе перед воротами Варанаси и в течение всех своих странствий никогда больше туда не возвращался.
Из Сарнатха он еще раз вернулся к месту своего пробуждения, чтобы провозгласить свое учение людям, с которыми он был близок в период своего аскетизма. Это было проявление сострадания, которое постоянно присуще Будде, особенно после его пробуждения. В сравнении с другими религиями, возможно, это является величайшим и прекраснейшим в учении Будды. Чем бы оно было при преодолении всего человеческого, сансары, без этого сочувствия человеку?
По дороге в Бодхгаю Будда встретил веселое общество, состоящее из тридцати мужчин с их женами. Один из них был неженатым. Для него в качестве участницы праздника наняли девицу легкого поведения, которая незаметно украла дорогие вещи и убежала. Мужчины бросились преследовать ее и встретили Будду. Они спросили у него, не видел ли он убегающую женщину. Он же задал им встречный вопрос, что они хотят от сбежавшей женщины. И они рассказали историю кражи. Для Будды это был благоприятный момент для того, чтобы повлиять на возбужденных мужчин в другом направлении. Он спросил их, что было бы лучше для них, искать женщину или самих себя. Спонтанно они ответили, что искать самих себя для них было бы лучше. Тогда Будда попросил их сесть рядом и объяснил им низшую ступень своего учения, наглядно показав им бессмысленность дешевых наслаждений и таящиеся в них опасности, которым они себя подвергают при этом, как та, что они только пережили.
Он говорил о неизбежной расплате за дурные поступки, которые накапливают плохую карму, и объяснил им Четыре Благородные Истины. При этом он отчетливо показал им различие между чувственными наслаждениями и счастьем правильного познания.
