Грейс старалась держаться с достоинством прирожденной аристократки, чему обучилась еще в Голливуде, играя холодных блондинок у Хичкока. Однако теперь ее внешняя холодность не всегда шла ей на пользу. Да, она была популярна у читателей, ее фотографиями любовались, и ежегодно выпускавшиеся на Рождество открытки с изображением королевского семейства Монако распродавались огромным тиражом.
Но вот журналисты ее не любили. Не потому, что она отказывалась от контактов с ними. Просто Грейс казалась им неинтересной. Получить интервью с княгиней Монако было не сложно. Сложной задачей было — получить от нее хоть одно яркое и запоминающееся высказывание. Грейс выдавала интервью, как под копирку. Аккуратные и деликатные. Острых и спорных тем избегала. И вообще избегала высказывать собственное мнение. Политику она игнорировала, как нечто грязное. Игорный бизнес — и подавно.
«В ней меньше тепла и естественности, чем в других знакомых мне людях, — заявила Лесли Беннете, которая в середине семидесятых годов прилетела в Монако, чтобы взять у Грейс интервью для филадельфийской газеты «Бюллетень». — Я понимаю, что начиная с девятнадцати лет ее до смерти замучили всякими интервью. Тем не менее, каким бы необычным ни был задаваемый ей вопрос, она всегда пыталась перевести разговор на что-нибудь простое и знакомое, на нечто такое, что не требует собственного мнения… Она женщина, закосневшая в своих взглядах, не желающая подвергать сомнению многие вещи».
Иной раз прекрасная княгиня даже смешила журналистов тем, что вела себя во время интервью чопорно, словно старая дама, получившая воспитание задолго до Первой мировой войны.
«Возьмем, к примеру, такие вещи, как порнография и эротические журналы, которые продаются на каждом шагу, — жаловалась она Родрику Манну из «Санди Экспресс» в сентябре 1974 года. — Как, по-вашему, может пройти мимо них юная девушка и не заметить их? И что с ней станет потом? Она либо превратится в сексуальную маньячку, либо на всю жизнь останется фригидной».
И это — женщина, которая прославилась своими любовными похождениями в Голливуде! В ее чопорности и холодности журналисты видели фальшь. В ее нежелании касаться спорных проблем они видели пустоту.
Журналисты называли Грейс «холодной и чопорной», а она просто была примерной женой и любящей матерью
Но те, кому удавалось приблизиться к княгине, как правило, начинали ею восхищаться. Грейс, деликатная и очаровательная, составляла на редкость приятный контраст со своим супругом, склонным к злому юмору и даже откровенной грубости.
Устраивая в своем саду музыкальные вечера для избранной публики, Грейс старательно играла роль гостеприимной хозяйки, стараясь уделить максимум любезного внимания каждому приглашенному. Ренье ненавидел вечера, которые устраивала Грейс, и не желал скрывать, как он скучает во время этих бесполезных с точки зрения прибыли для Монако мероприятий. «Ах, это всего лишь очередная вечеринка моей супруги!» — обязательно заявлял он кому-нибудь из наиболее близко знакомых с ним гостей, а то и кому-нибудь из прислуги. При этом вечера организовывались от его имени, и, по сути, — приглашающей стороной, хозяином за столом был он. Тем удивительнее было для гостей его поведение.
Один из американцев, побывавших на такой дворцовой вечеринке, позже рассказывал: «На своих собственных приемах Ренье вел себя как девица, на которую совершенно не обращают внимания кавалеры. Это был обед под открытым небом на тридцать персон. Гостей усадили за несколько столов, расставленных на террасе. Кругом горели свечи, а ночной воздух был наполнен ароматом жасмина. И хотя обстановка настраивала на лирический лад, те из гостей, которые не попали за один стол с Грейс и Ренье, чувствовали себя слегка обделенными, пока в разгар вечера Грейс неожиданно не появилась в самой гуще приглашенных. Она устроила так, что провела за каждым из столиков какую-то часть времени. В отличие от супруги, князь остался непоколебимо сидеть на своем месте, причем на какое-то время явно вздремнул».
Многие из тех, кто посещал музыкальные вечера во дворце, отмечали, что Грейс, фланируя между гостей, то и дело пристально взглядывала в сторону мужа. Она следила за перепадами его настроения. Она старалась угодить и гостям, и ему. И чем больше старалась Грейс, тем более озлобленным и капризным становился Ренье. Что бы она не делала — она все равно делала не то, чего ему хотелось Эти камерные вечеринки были с его точки зрения совершенно бессмысленной тратой времени и средств.
Еще одно свидетельство, от дамы, приглашенной на вечер в саду, поделившейся впечатлениями с биографом Грейс, но пожелавшей остаться анонимной: «Нынче, как мне кажется, я не ошибусь, если скажу, что она совершила громадную ошибку, стремясь во всем услужить ему. Но тогда, помню, я покидала дворец с чувством, будто встретилась едва ли не со святой».
Грейс добилась своего: в глазах окружающих она выглядела идеальной. Но вернуть любовь Ренье или хотя бы тепло в отношениях с мужем ей не удалось.
Опереться на свою семью, оставленную в Америке, на ту семью, которая так долго не выпускала ее из любящих и удушающих объятий, Грейс не могла. Ее отец скончался от рака желудка 20 июня 1960 года, после чего неожиданно для себя Грейс была вынуждена встать во главе семьи. Ма Келли, лишившись супруга, лишилась и внутреннего стержня, а через несколько лет перенесла инсульт, превративший ее практически в растение. Келл пил, да и вообще чувствовал себя неудачником. Отношения в семьях Пегги и Лизанны складывались сложно. И все — брат, сестры, племянники и племянницы — как жадные птенцы, смотрели в сторону Монако. В сторону Грейс, богатой и знаменитой родственницы. Они считали, что она просто обязана решать все их проблемы.
Своим утешением она называла детей. Но на самом деле в воспитании детей Грейс тоже потерпела полный крах.
Голливуд увековечил имя знаменитой актрисы
Глава 17
КАРОЛИНА, АЛЬБЕР, СТЕФАНИЯ: ТРУДНЫЕ ДЕТИ
После рождения Стефании у Грейс были еще две беременности. И обе закончились плачевно. Причем последняя — когда Грейс уже исполнилось тридцать девять лет, продлилась достаточно долго, семь месяцев. Грейс была счастлива, она так надеялась, что у нее будет еще один ребенок! Но беременность протекала тяжело и настал момент, когда принцессе стало совсем плохо. Ее отвезли в больницу и спешно сделали операцию: оказалось, что ребенок — мальчик — был мертв уже как минимум месяц. У Грейс началось заражение крови и ей удалили матку.
