Главную работу проделал Поспелов. Комиссия ЦК по делам о репрессированных, которой руководил Поспелов, довела расследование лишь до XVII съезда партии. Более поздним периодом занимался, видимо, Шуйский.
Разоблачение культа личности Сталина во многом вышло боком Советскому Союзу. В этом смысле XX съезд партии имел и негативную сторону.
После съезда Хрущев постоянно, на любом собрании пытался свести Сталина до уровня «дурака», крайне неспособного человека: то заявлял, что Сталин руководил войной по глобусу, то расписывал, как он спаивал свое окружение у себя на даче.
Сам я был свидетелем такой неприглядной сцены. Как-то 7 Ноября на приеме в Кремле собрались гости — представители общественности, послы многих стран. «Вождь» берет слово и «закатывает» импровизированную речь на полтора часа (!), поливая грязью Сталина.
У меня создалось впечатление, что Хрущев патологически ненавидел Сталина. Говорили даже, что он, мол, мстил Сталину за своего сына Леонида, которого тот отказался якобы вызволить из плена. Когда я работал в КГБ, этой версии еще не было и мы ее не проверяли. В разговорах со мной Хрущев всегда говорил, что сын его погиб…
Выступление Хрущева на XX съезде не везде было воспринято с одобрением. Причем критика шла с разных сторон. На Западе считали, что он остановился на полпути, на Востоке — что зашел слишком далеко.
Сам Хрущев больше всего хотел очистить социализм в нашей стране, как позже стали говорить, «придать ему человеческое лицо». Основу социализма, основные направления развития он намеревался сохранить. И в мыслях у него не было менять что-либо коренным образом. Но он стремился освободить социализм от наносов диктаторской и узурпаторской практики, связанной с насилием и произволом. Хотел вернуться к ленинским нормам.
Хрущев поначалу был намерен дать больше свободы, в определенной мере допускать критику, иные взгляды, иные мнения. Сначала он искренне боролся за то, чтобы снова получили право на жизнь принципы коллективного принятия решений. Важные, по его мнению, должно было принимать коллективное руководство — Политбюро и Центральный Комитет, а не единолично он сам как высший партийный руководитель.
И действительно многие вопросы стали обсуждаться на пленумах Центрального Комитета партии, что при Сталине бывало весьма редко.
Однако Хрущев при этом ни в коем случае не собирался выпускать из партийных рук какие-либо контрольные функции. Печать, кадровые вопросы, идеология — все это оставалось в партийном ведении, а вопросы планирования и управления экономикой — тем более.
Как выяснилось позже, секретный доклад первого секретаря Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза явился и для международного коммунистического и рабочего движения серьезным ударом.
Критики Хрущева, особенно Молотов, неоднократно подчеркивали, что такая крутая перемена в курсе КПСС подорвет ее международный авторитет, а также авторитет мирового коммунистического движения в целом.
Не является тайной, что многие зарубежные коммунистические партии, можно сказать, слепо доверяли Москве и принимали как абсолютную истину все, что мы декларировали. И вдруг мы сами перед всем миром заявляем, что многие вещи на самом деле обстоят совсем иначе! Большие трудности возникли, к примеру, в итальянской и во французской компартиях.
Процесс переоценки прошлого и вскрытия пороков периода культа личности Сталина затронул также страны Восточной Европы. В наибольшей степени он осложнил развитие двух из них — Польши и особенно Венгрии…
В 1956 году в Будапеште высший партийный пост оставил Матьяш Ракоши, на котором лежала своя доля ответственности за проявления культа личности в Венгрии. Его заменил Эрне Гере. Эта замена была произведена с целью установления спокойствия в стране, создания условий для анализа ошибок прошлого и их исправления.
В октябре 1956 года Гере направился с визитом в Румынию — высшие венгерские руководители покинули пределы своей страны в пору чрезвычайно сложной ситуации. В это же время волнения начались в Польше. Реагируя на польские события, венгерские студенты вышли на демонстрацию в Будапеште, что явилось толчком для проявления насилия и в самой Венгрии.
Руководство быстро теряло контроль над ходом событий. Не помогло возвращение на пост главы правительства Имре Надя, политика, ранее отозванного со своего поста из-за конфликта с Ракоши. Тогда советские танки впервые выехали на улицы города, чтобы восстановить порядок, после чего они вернулись в места своего расположения.
Гере был смещен. Новым человеком, занявшим освободившийся пост, стал Янош Кадар. Но уже ни он, ни Надь, находившийся во главе правительства, не смогли предотвратить нового кровопролития.
В то время, когда между Москвой и Будапештом шли переговоры, открывавшие перед венграми возможности собственными силами навести в стране порядок, председатель венгерского правительства Имре Надь выступил с заявлением, что его страна выходит из Организации Варшавского договора, и одновременно обратился в Организацию Объединенных Наций с призывом признать венгерский нейтралитет.
Разгоравшаяся гражданская война требовала все новых и новых жертв. После консультаций с ведущими представителями остальных стран — участниц Варшавского договора — советское руководство приняло решение вторично использовать войска и нормализовать положение в стране.
Во время венгерских событий я находился в Югославии во главе комсомольской делегации. Поездка близилась к концу. В Загребе мы паковали чемоданы, намереваясь на другой день улететь домой. Однако намеченный отлет не состоялся: секретарь югославского Союза коммунистической молодежи Мико Триполо (он потом возглавил компартию Хорватии, но впоследствии его исключили из Союза коммунистов за национализм) пришел с неожиданной новостью — завтра нас ждет у себя сам президент Тито.
Приглашение Тито нас поразило. После ряда лет взаимных нападок отношения между нашими странами только начинали налаживаться. Мы были одной из первых за долгое время молодежных советских делегаций в Югославии, где пробыли почти месяц, но о возможности подобной встречи ни разу не было сказано ни словам Понятно, что это приглашение мы приняли.
Президент в то время находился в своей резиденции на острове Бриони, и у него, как нам сообщили, собирается для обсуждения происходящих в Венгрии событий все югославское Политбюро.
Уже почти ночью мы выехали в Пулу — небольшой городок, неподалеку от которого — примерно через километровый пролив — расположен остров Бриони. Погода была ужасной, дорогу заносило снегом. Еле доехали.
