В выполнении намеченного мною плана мне нужно было многое продумать и учесть все мелочи, которые могут мешать его выполнению. Я должен был учесть как важный факт, что за мной будет все время ходить «хвост», и не один человек, а несколько человек будут следить за мною, за моей квартирой и женой; поэтому я должен все это учитывать при решении всех вопросов.
Я приступил к составлению плана операции. В конце каждого дня я докладывал Эпштейну, где был, что делал, где обедал, что ел, кого встретил из знакомых, ничего не скрывая. Я хотел этим заслужить у них доверие, так как знал, что их люди им подробно докладывали о моих похождениях, поэтому мои доклады должны были совпадать с докладами людей Гречухина. Прошла неделя, ко мне стали относиться, как мне казалось, с доверием. Они, по-видимому, были довольны, что я от них ничего не скрывал. Я решил проверить – ходит ли за мною «хвост» и зашел в ресторан против Обкома пообедать. Я знал, что обедающих там мало и будет легче посмотреть и запомнить обедающих людей. Когда я сел за стол, вошли двое, и сели через несколько столиков, и заказали себе обед. Я умышленно кушал не спеша и запомнил всех обедающих. После обеда я вышел на улицу Энгельса и повернул направо, а потом опять направо и стал на углу закуривать. Был сильный ветер, и я умышленно делал так, что у меня гасла все время спичка, и вдруг я увидел этих двоих, которые со мной обедали. Они, увидев меня, даже остановились. Я подумал: «Хвост» за мной ходит, а чекисты следят липовые». Если вы, чекисты, увидели меня, то вы должны, как будто ничего не заметив, совершенно хладнокровно продолжать свой путь, а они, увидев меня, от неожиданности остановились на какое-то мгновение. Мое предположение подтвердилось, что за мной следят, да иначе и не должно быть.
Итак, я продолжал докладывать, где я бывал каждый день и что наметил по плану. Меня торопили с планом и были недовольны моей медлительностью. План я мог составить за день-два, но по моему плану я должен им дать план операции в Вешенской после того, как я предупрежу Шолохова М.А. и буду иметь хотя бы плохонькие документы о том, что они со мной разговаривали, поэтому я умышленно осложнил план операции и умышленно затягивал его. В первую очередь, что бы это ни стоило, я должен предупредить Шолохова М.А. и придумывал, как мне предупредить Шолохова обо всей этой грязной истории. Очень волновался, что Шолохова могут убить.
Однажды я шел около Обкома, кто-то назвал мою фамилию. Я оглянулся и увидел Петра Лугового. Мы поздоровались, людей проходило и стояло около нас много. Я умышленно с ним разговаривал громко. Хотел, чтобы мой «хвост» знал, о чем мы говорили с ним. Луговой даже заметил мне: «Что ты, Ваня, глухой стал? Почему ты так громко разговариваешь со мной?» От него я узнал, что вместе с ним приехал в Ростов и Шолохов М.А., остановились они в Новой гостинице. Луговой дал мне номер и сказал, если будет время, чтобы я пришел к концу дня к ним. Я был безгранично рад, так как я до этого ничего не мог придумать, через кого передать Шолохову о данном мне задании. Жена моя не могла этого сделать, так как за ней следили, а другому человеку, которого я плохо знаю, доверить нельзя. Я сейчас же добился срочного свидания с Гречухиным. Он меня принял немедленно, и я рассказал ему о встрече своей с Луговым и что здесь Шолохов, и что я приглашен к ним в гостиницу. Он был доволен, что я ему все рассказал, так как мой доклад, по-видимому, совпадал с докладом «хвоста». Я потребовал разрешения встретиться с Шолоховым и Луговым, мотивируя тем, что «я должен им сказать, что приеду в Вешенскую. Лучшего случая не придумаешь. Не могу же я ни с того ни с сего приехать в Вешенскую, тем более, что этот вопрос с Вами, т. Гречухин, обсуждался специально». Через час он мне разрешил встречу с Шолоховым М.А., которой я был безгранично рад, что я смогу теперь предупредить Шолохова, т. е. я выполню один из главных пунктов своего плана.
Когда я пришел в гостиницу, там был один Луговой, которого я вызвал в уборную. Он удивился, что я не могу разговаривать с ним в номере. На что я ответил, что там разговаривать опасно. Я тебе, Петя, скажу такое, что у тебя волосы поднимутся.
Рассказав существо данного задания, я его просил, чтобы он повлиял на Шолохова, чтобы он этот вопрос не поставил перед Евдокимовым и Гречухиным. «Ты должен понять, – сказал я, – что это может привести к тому, что я буду убит немедленно и их разоблачить не смогу, но главное не во мне, а в том, что они убьют Шолохова. Вам сделают аварию автомашины, и Вы не доедете до Вешенской».
Луговой понял меня и согласился со мной. Мы решили с ним Шолохову рассказать на окраине города, когда они выедут на машине в Вешенскую.
Мы сели в машину, и я поехал их провожать. Я знал, что если я расскажу Шолохову о полученном мною задании, он это воспримет с недоверием. Я на это смотрел трезво. Так оно и получилось. Действительно, когда я рассказал Шолохову и сообщил, что его хотят убить, он посмотрел на меня подозрительно, и на лице было выражение недоверия. Разговор этот происходил около Россельмаша на шоссейной дороге около автомашины.
Мне было очень неприятно, что Шолохов принял сообщение с подозрением и недоверием. Я помню, что я очень горячо доказывал ему, что нужно немедленно ему уехать из Вешенской и спасти свою жизнь. Луговой меня поддерживал. Я им сказал, что сделаю все, чтобы сообщить об этом в ЦК. Перед отъездом Шолохов мне сказал: «Ну, пиши в Центральный Комитет обязательно, а мы с Луговым подумаем, что нам нужно сделать». Я был доволен и этим ответом Шолохова. В конце разговора я сказал М.А. Шолохову, чтобы он вел себя осторожно. Лучше будет, если он выедет из Вешенской, и об этом не говорить никому дней 7—10, так как это время мне нужно будет для побега из Ростова.
Они уехали, а я остался один. Я очень боялся одного, что Шолохов М.А. поставит этот вопрос в Обкоме, тогда я погибну, а вместе со мной погибнет и он.
После их отъезда я пришел в Облотдел МГБ. Гречухин мне задал вопрос: «Ну что, проводил их и все выполнил, что тебе поручалось?» Я сообщил, что задание его выполнено, и я в ближайшее время выезжаю в Вешенскую. Гречухин был очень доволен и сказал, что все люди и машины, нужные мне для отъезда, подготовлены. Далее предложил с его заместителем Эпштейном уточнить еще раз план операции на конспиративной квартире, заметив, что в плане я не предусмотрел кличек. Их надо иметь на Шолохова, его жену, тестя, Лугового, Логачева, Красюкова. «Мы с Эпштейном придумали клички, посмотрите, понравятся ли они Вам?» Затем Гречухин позвонил Эпштейну и сказал: «К тебе сейчас зайдет т. Погорелов, обсудите еще раз с ним план, как мы договорились, и после этого еще раз вместе его обсудим».
