Михаила Александровича попросили рассказать о романе «Они сражались за Родину», об истории его создания. Он чуточку помедлил, поднес зажигалку к папироске и заговорил:
– Роман я этот начал писать еще на фронте. Это было в 1943 году. Естественно, я начал, подчиняясь обстановке. Годы были мрачные… Книга тогда сопутствовала командиру и солдату. И знаете, что читали? Жюля Верна… Чтобы уйти от мясорубки, от страшных размышлений о войне. Веселую литературу читали. На войне ведь довольно мало веселого…
Поэтому и главы о сорок втором годе, о самом тяжелом годе войны, были оснащены смешным. Копытовский у меня там… Лопахин… Они носили характеры не только серьезные, но и развлекательные.
Роман я начал с середины, собственно, с туловища. А головы еще не было. Вот теперь я занят портняжным мастерством – пришиваю к туловищу голову. Пишу предвоенные главы. И оказалось, что это намного сложнее, чем писать о войне…
Затем Михаил Александрович рассказывает о судьбе прославленного генерала Лукина, о том, как он стойко перенес все лишения, но выстоял, смог быть полезным Родине… Писатель заметил, что под вымышленной фамилией генерал Лукин введен в роман.
Михаил Александрович сказал, что у него есть замысел написать роман-трилогию о войне.
– А тогда можно будет и отдохнуть, и, может быть, подумать о чем-то другом. А пока это меня целиком связывает, несмотря на ряд предложений и собственных размышлений… Например, хотелось бы попробовать свои силы в драматургии. Диалогом я владею, но сейчас это для меня беспочвенная мечта. Мне в свое время еще В.И. Немирович-Данченко предлагал написать для него пьесу…
Попросили Михаила Александровича рассказать и о судьбе Лопахина. Он лукаво засмеялся и ответил:
– Я не могу вам заранее открывать всех карт. Если я расскажу вам содержание романа, вы его читать не будете. Какой же мне смысл лишаться таких внимательных и требовательных читателей, как вы. Давайте подождем, когда книга выйдет…
Зашел разговор о подготовке к празднованию 20-летия со дня победы над фашистской Германией. Михаил Александрович заметил, что молодежь должна взять на себя инициативу по уходу за братскими могилами, различными захоронениями воинов, погибших во время прошедших сражений. Это будет иметь большое воспитательное значение для молодежи.
Валентина Шилова, свинарка из колхоза имени Кирова Каменского района, попросила писателя рассказать о животноводстве в ГДР, где писатель недавно побывал.
– Не знаю, удастся ли вам с ними познакомиться, – заметил писатель. – К нам летом приедут оттуда товарищи. Одна из свинарок должна быть в составе делегации. У них там работают очень милые девушки, вот такие же, как и вы. У них на ферме чистота, порядок, животные хорошие…
Хозяйствуют они довольно основательно, – продолжает писатель, – не только в области животноводства. Культура хозяйствования у них большая… Есть чему у них поучиться.
Молодая швея из Ростова Людмила Милыпина не удержалась, чтобы не спросить писателя о том, как одеваются наши друзья в Германии, какие у них моды. Михаил Александрович и здесь проявил свою осведомленность. Он очень живо, с юмористическими подробностями ответил на вопрос девушки.
В свою очередь Юрия Широкорядова, рабочего завода «Ростсельмаш», интересуют условия труда на предприятиях ГДР. Писатель подробно ответил и на его вопрос. Михаил Александрович заметил, что постоянно развивающаяся промышленность ГДР требует и постоянного притока рабочих рук.
– Поэтому молодежь из Западной Германии, – продолжал писатель, – в поисках постоянного заработка и более обеспеченной жизни стремится в ГДР.
Зашел разговор и о любимом композиторе молодежи Александре Пахмутовой. Михаил Александрович заметил, что ему тоже нравятся ее песни.
Гости пригласили М.А. Шолохова в Ростов. На это он ответил:
– В Ростов я думаю приехать, когда закончу книгу… А так, с пустыми карманами, неудобно ехать… Так что вы все на правах старых знакомых – мы вас уже вешенцами считаем – звоните и получайте билеты…
Поинтересовались присутствующие и мнением писателя о том, какие фильмы, снятые по его произведениям, нравятся ему. Он не задумываясь ответил: «Судьба человека». Высказал он свое мнение и о фильме «Тихий Дон».
Секретарь обкома ВЛКСМ В. Бордачев от имени комсомольцев области сердечно поздравил писателя с приближающимся шестидесятилетием, вручил ему грамоту, подарки и сувениры. Писатель сердечно благодарил его.
Незаметно пролетели два часа этой увлекательной беседы. У каждого накопилось много впечатлений от встречи. С какой теплотой, припоминая все детали, будут рассказывать теперь эти юноши и девушки своим друзьям и знакомым о пребывании в станице Вешенской, о беседе с народным писателем. Сколько впечатлений, сколько мыслей появилось в тот день у каждого из них!
Но пришло время и прощаться. Писатель поднимается из-за стола. Гости просят его сфотографироваться на память. Он охотно соглашается, выходит вместе с ними на улицу.
Уходя домой, Михаил Александрович еще раз пожелал юношам и девушкам Дона успехов в работе и личной жизни.
Интервью в степи
Для того чтобы разыскать лауреата Нобелевской премии 1965 года по литературе и встретиться с ним, вашему корреспонденту пришлось преодолеть большие расстояния.
Дело в том, что весть о присуждении Нобелевской премии застала Михаила Александровича Шолохова в разгар охоты в казахстанских степях в обширном районе между городами Уральском и Гурьевом.
Мы беседовали, сидя на раскладных стульях в походной палатке, разбитой у берега озера с поэтичным названием Жалтыркуль (Светлое озеро), под уютное потрескивание переносной печурки и изредка доносящуюся перекличку диких гусей на перелете. Писатель был в теплой куртке, в ватных брюках и в сапогах: он только что вернулся с охотничьими трофеями.
На вопрос: «Как вы относитесь к присуждению вам Нобелевской премии?» – Михаил Александрович ответил:
– Разумеется, я доволен присуждением мне Нобелевской премии, но прошу понять меня правильно: это не самодовольство индивидуума, профессионала-писателя, получившего высокую международную оценку своего труда. Тут преобладает чувство радости оттого, что я – хоть в какой-то мере – способствую прославлению своей Родины и партии, в рядах которой я нахожусь больше половины своей жизни, и, конечно, родной советской литературы. Это важнее и дороже личных ощущений, и это, по-моему, вполне понятно.
Есть и еще одно чувство удовлетворения: жанр романа, сама закономерность существования которого в современных условиях некоторыми литераторами ставилась под сомнение, получил как бы свое утверждение. Добротно написанная книга живет долго, а все живущее нельзя отвергать без достаточных к тому оснований.
