постоянной игры газом и тормозом. Впереди подрезающее хамло и ураган пыли, поднятый обочечниками. А ты уже сдаёшься. Пусть эта дорога кончится. Я закажу ужин курьеру как князь, поем и рухну на диван. Хуже могут быть только сопли, что не высмаркиваются и не дают лежать, заполняя все синусы и поднимая тебя как ваньку-встаньку чтобы попытаться высморкаться, а это не получится. Хуже ночь с больной головой и недышащим носом. Перенос репетиторов и всего на свете, что только можно перенести на завтра, лучше на другую жизнь. Где ты, другой день без всего этого? Хуже, если этот день так и не настанет. Но приходит ночь и покой. Плед сложен на стуле, а пёс сложен калачиком в ногах. В старой Москве ещё горят огни, может Азазелло жжёт рестораны, не знаю, в нашей Новой ресторанов нет, ночь выключила свет. Обесточенная память забудет 10 мая.* * *
Утром жизнь в Новой Москве шла своим чередом, не смотря на календарный май, треснутый мир и капиталистический труд. Утром в наш район пришёл шум. Сначала от порывов ветра. Все дворы разом превратились в аэродинамические трубы. Детей без ранцев и непривязанных собак уносило в Алёшкин пруд или просто до ближайшего куста. Ветер принёс короткие сильные дожди. Они не выливали капли вниз, а бросали их с усилием отчего шума было больше. Капли разбивались, отскакивали, ударялись об отливы, крыши машин, попадали своим телом на предметы выдающие наибольший шум. После грохота дождя начинали кричать дрозды. Гоняли над лесопарком ворон, что охотились на гнёзда. По двое дрозды преследовали ворон и старались попасть помётом на крыло врагу. Стрекотание и щебетание походило на звук, который тупой мальчуган издаёт проводя железной палкой по прутьям железного забора на бегу. Лес весь состоял из дроздов-мальчиков с железными прутьями. Все деревья стали железным забором. Звуки гремели, сталкивались друг с другом и от того грохотали ещё больше. Шум распространялся и от дороги. До нашего идеального нового района дошла наконец смена бордюров. Сезонная московская спартакиада. Отличная дорога была вскрыта-срыта-взрыта. Как бы нечаянно снимая прекрасно пережившие всего пару зим бордюры трактор своим стальным пальцем задевал всё вокруг. Выдёргивал ограждение тротуара, лежачих полицейских, столбы и вывески. Больше работы богу работы! Всё включено в Москве. Смена бордюров превращается в смену всего полотна и тротуара, а затем в фигурное выпиливание люков, дорожек для незрячих, светофоров. Всё шумит. При входе во двор застаю первую в этом году стрижку газона. Неясно, что там успело отрасти, но после газонокосилок двор выглядит лучше. Подшумливают немного, сидящие на корточках рабочие из Средней Азии, выдирающие совками одуванчики. Москва всем найдём работу, да пошумнее. Так проходит день. Утром воющий ветер приносит облака, свистят щели на балконах, скулит сам воздух, скрипят стволы окрестных парков. Дождь включает громкость на раз-два, перекрывает гул бордюроразрушителя. Грузовик убегая от дождя уносит в какой-то неведомый секонд-хенд бордюров наш районный камень, вполне сносный для Красной площади, подпрыгивая на ямах и гремя как танк. От шумного этого мая скрыться удаётся только в центре. С супругой снова обходим примечательности столицы. Очередь МГУ. Читаем друг другу легенды о главном здании, обходим Ботанический сад, совсем нестрашно спускаемся по канатной дороге до Лужников и обратно, какие мы уже московские москвичи. Не удивляемся чуду стройки высоченных слаломов, корабликам под нами, ничему. Из 50-х годов СССР, окружения МГУ, переходим во всамделишный китайский ресторан. Большая часть как зала, так и персонала настоящие китайцы. Шумят, курят, говорят по-мандарински. Мелкий негатив уходит когда начинаем кушать. То, что так много «местных» – важно. Сычуаньская кухня у каждого метро, но, чтобы вот так, среди носителей, от повара-китайца, за крутящимся столом. Шумно, остро, вкусно. Как хочется сходить сюда с кем-то из друзей-смолян, когда они перестанут кочевряжиться и наконец-то приедут в гости. Золотое и красное. Ресторан по-московски. Всё в этой середине мае по-московски.
* * *
Перезагрузка, еду в Тулу, в командировку. Утреннее такси притормаживает у дома «Вернадского 33», смотрю сквозь мелкий дождь на здание. Все балконы фасада одинаковые, с такими наружными щитами из жестешифера покрывающие внешнюю нижнюю часть балкона. Страшные, дождливо-холерные. Каждый набалконный щит покрыт какой-то плесенью, сырым лишайником или ещё чем-то. Как будто забыли хлеб в хлебнице на неделю и на нём зародилась новая жизнь. Так и на этих балконах. На каждом слой слизи, слой новой, серо-зеленой жизни. На балконах – никого. Никто не курит, не смотрит на погоду. Жители опасаются выходить, зародившаяся жизнь утащит их на уличную сторону, прислизит к жестешиферу и оставит приклеенными под дождём. Остаток пути до деревянной скамейки на Курском без новых наблюдений. Занимаю позу человека готового даже на скамейке принести пользу обществу и работодателю. Включаю ноутбук. «Обновление системы – 0%». Ноутбук – чрезвычайно удобная штука, можно приехать на вокзал, достать и смотреть как обновляется система. Не нужно сидеть для этого дома или в офисе. Мобильная вещь. Приятный синий цвет экрана, голубой. Голуби под потолком тоже смотрят, слетают и проходят по рядам в поисках крошек. Провод спускается к розетке под сидением сквозь какую-то морось, пот вокзала, надо обработать его салфеткой или спиртом. Провод тоже заслуживает быть чистым. Над рядами скамеек под толстым прозрачным пластиком растут искусственные цветы. В центре зала – целое искусственное дерево, огороженное богатым забором. «Подготовка системы – 0%». Кто-то покушался на искусственное дерево? Почему в кадке не поставить натурально? Коленки постепенно нагреваются от компьютера. Люди вокруг просыпаются. Вид их отсылает к песне – «сколько кресел износил в привокзальных городах» – или как-то так. Странный человек снимает на видео влажное нутро вокзала, потёки на потолке, жёлтые пятна стен, тонкую лужу в центре. К нему подходят молоденькие милиционеры, стоят рядышком, как молодожёны, ничего не говорят, ничего не происходит. «Перезагрузка». Стены вокзала разрисованы на манер петербуржских дворцов, фрески имитируют лепнину, изображают города России. Я сижу под Петроградом, вокзал основан в 1887. Больше информации мой утренний мозг не находит. В руки просится телефон с каналами новостей. «Очистка – 0%». В мире всё по-старому: нефть и газ решают с кем дружить, убито столько-то националистов, остальные в панике бегут, не о чем, то есть мне беспокоиться. Ночь прошла так как положено. Ноутбук также долго обрабатывает и каждый «0%», и каждые «100%». Особенно долго зависает на очистке. Представляю на минуту, что очистка сотрёт мои дневниковые тексты. Будет обидно, будут все стадии отрицания, принятия, гнева, что там по списку. Понимаю людей, разбивающих ноутбук об стену. Снова «Перезагрузка». Худенький парень
