- Кто такой? - строго спросил вошедший, впившись в меня круглыми рысьими глазами.
- Як хто? - ответил я вопросом на вопрос, как можно наивней, стараясь выдать себя за местного. - Хиба нэ бачитэ? Человек.
- Вижу, что человек, - оборвал он сердито. - Меня интересует, кто такой и куда идешь?
- Студент... Иду из Киева до своего дедушки. Он живет под Сумами, в Степановке... - Такая деревня действительно есть недалеко от Сум, я знал это точно, когда разрабатывал себе "легенду" на случай встречи с полицией. - Родителей моих раскулачили в тридцать третьем году и выслали в Сибирь. Они там умерли. Я остался с дедушкой. В сороковом году окончил в своем селе семь классов. Потом поступил в Киевский педтехникум...
- В полицию пойдешь? - выслушав меня внимательно, спросил начальник.
"Нет уж, ищи таких подлецов, как ты сам!" - подумал я с ненавистью. Но ответил ему спокойно:
- Нет, какой из меня полицейский?
- Почему?
- Мне только шестнадцать лет... Кроме того, всего месяц назад мне вырезали аппендицит, и я еще плохо чувствую себя...
- В партизаны пойдешь?
"Провоцируешь, шкура полицейская? Не на того нарвался!.." - подумал я.
- Нет, я не пойду, - ответил, все еще играя роль наивного подростка. - Я еще с оружием обращаться не умею.
- Ну и черт с тобой! - бросил он зло. - Катись к своему дедушке!.. Быстро повернулся по-военному, через левое плечо кругом, и вышел из помещения.
- Это кто? Господин комендант полиции? - задал и я в свою очередь провокационный вопрос юному стражу, чтобы окончательно выяснить, с кем имею дело.
- Кто-о?! - сверкнул мальчишка злыми от возмущения глазами. - Да я тебе, кулацкая морда, сейчас дам такого коменданта, что ты мозгов не соберешь! - И схватив длинную трехлинейку за ствол, он замахнулся ею, словно дубиной.
- Но-но! Ты поосторожней!.. - остановил я его и спросил: - А кто же это?
- Это наш командир партизанской роты лейтенант Лысенко! - Подросток ответил с такой гордостью, что все мои сомнения сразу исчезли.
- Так какого же черта ты не сказал об этом сразу?! - вырвалось у меня. - Позови его обратно!
- Зачем?
- Говорю тебе, быстрее позови! - крикнул я, обрадовавшись, что наконец-то попал к тем, кого искал.
Паренек бросился к окну и, постучав в раму, окликнул своего командира:
- Товарищ лейтенант! Идите сюда!
Услышав стук в окно и увидев выразительные жесты мальчика, лейтенант вернулся опять в помещение.
- В чем дело? - спросил он нетерпеливо.
- Товарищ лейтенант, - взмолился я, - прошу меня извинить! Принял вас всех за полицию и потому наговорил всякой ерунды. Представился малолетним кулацким отпрыском... В действительности же я - лейтенант, пограничник, в сентябре попал в окружение под Киевом. Соединиться со своей армией не смог. И вот ищу теперь партизан! Возьмите меня к себе!..
- Никуда мы тебя не возьмем. Иди к своему дедушке!..
- Не возьмете?! Так я сам побегу вслед за вами!..
Измерив меня угрожающим взглядом сверху донизу, лейтенант бросил сердито подростку:
- Коля, арестовать его! И быстро в сани! В штабе разберутся.
- Есть! - щелкнул каблуками юный конвоир. И, молодцевато вскинув на руку свою длинную трехлинейку, звонким голосом скомандовал мне: - Вперед, шагом марш! - Потом еще строже добавил, не замечая моей улыбки: Предупреждаю, при попытке к бегству - стреляю без предупреждения!..
Вот так произошла моя первая встреча с партизанами, которых я так искал. И теперь, следуя под конвоем к саням, а затем сидя среди вооруженных парней, я был бесконечно счастлив... Забыв сразу обо всех неприятностях, начал воображать, как партизанское командование предложит мне роту, а может быть - и того больше!.. "Ведь у них тут наверняка не хватает командных кадров", - говорил себе я.
А между тем радоваться было еще рано. Спустя час меня привезли в какое-то село в лесу, то была Новоселица. Но к моему удивлению, меня не повели в штаб, а передали какому-то караулу. Размещался этот караул в крестьянской избе, состоявшей из двух половин, разделенных сенцами: зимней с печкой и летней - холодной. В зимней половине жили хозяева и состав караула. А в летней, куда привели меня, находились арестованные. Их было пять человек: все - сельские дядьки, намного старше меня. "Интересно, что за люди? Кто такие? - подумал я, украдкой рассматривая их. - Может, старосты?.. Или полицейские?.. Скорее бы уж вызвали меня к командованию!"
От нетерпения я начал расхаживать по хате, перебирая в памяти все, что мне удалось узнать, увидеть и запомнить, пока я пробирался от Киева к линии фронта.
Стук щеколды прервал мои размышления. Обернувшись, я увидел на пороге опять того же чернявого подростка с трехлинейкой, Колю, а за ним еще одного - постарше, смуглого и чернобрового, с карабином за плечом. (Позже я узнал: то был сын комиссара - Радик.)
- Эй, ты, в полушубке, выходи! - позвали они меня.
Я шагнул к порогу. Мы втроем пошли через площадь к дому с зеленой железной крышей и небольшим крылечком, около которого стояли двое вооруженных парней: один - в нашей солдатской шинели, с винтовкой за плечом, другой - во всем гражданском, но с автоматом ППД. "Вероятно, наружная охрана штаба", - отметил я про себя.
Нас эта охрана не остановила.
Войдя из сеней на кухню, я увидел слева от двери, у окна, выходившего на площадь, еще трех вооруженных парней, которые сидели на скамейке около стола, беседуя о чем-то с хозяйкой. Закрытая двустворчатая дверь отделяла кухню от горницы.
- Подожди здесь, - остановил меня конвоир Коля, и поспешно скрылся за дверью. Спустя минуту он вышел и прямо с порога скомандовал: - Проходи!
В просторной горнице меня ждали шесть человек.
Слева, за длинным обеденным столом, спиной к окнам, сидели в ряд четверо. Один из них, одетый в добротную суконную гимнастерку, был уже в годах, маленькая рыжеватая бородка и очки делали его похожим на сельского доктора (разумеется, я не мог тогда знать, что это начальник штаба Базыма). Остальные были моложе, все в летних гимнастерках. Никто из сидевших за столом не имел знаков различия. Перед каждым лежала общая тетрадь и по нескольку заточенных карандашей.
Прямо передо мной у стены сидел за небольшим столиком, сцепив пальцы замком, человек в черной, уже поношенной ватной фуфайке, сухонький, высоколобый, с залысинами и с острой, клинышком, бородкой, слегка тронутой сединой; он тоже что-то медленно записывал карандашом на листке бумаги. Мне и в голову не приходило, что это - командир.
Справа от меня, полуприсев на краешек еще одного, третьего стола расположился высокий смуглолицый брюнет лет сорока, в армейской форме, с черными как смоль усами и большими карими глазами.
Когда я вошел в комнату, он сразу выпрямился, опустил руки, опершись ими о стол. От резкого движения борта его овчинной безрукавки раздвинулись, и на гимнастерке слева сверкнул орден Красной Звезды, окончательно прогнав все мои сомнения. "Вот теперь ясно: попал к своим, верным людям", - мелькнуло в голове.
