«Как это Вам вообще удалось получить заграничный паспорт?»
Р. Л. «Возни было много. Я целый месяц хлопотал».
Финн: «Как же Вы назвались в паспорте, что к Вам не придрались?»
Р. Л. посмотрел на него с улыбкой и ответил:
«Очень просто. По паспорту я — австриец».
Финн посмотрел на Р. Л. с удивлением и воскликнул:
«Как же это так? Вы — австриец?»
Р. Л. вздохнул и коротко ответил: «Да».
Финн, окончательно смущенный, пробормотал что-то и исчез.
Р. Л. вернулся к станционному буфету и рассказал нам о своей встрече. Ну, теперь заварилась каша, подумал я и стал ждать событий, которые и не замедлили наступить.
Для покупки железнодорожных билетов в Гельсингфорс мы должны были испросить разрешение станционного коменданта. Мы обратились к нему по-немецки за разрешении на покупку билетов и кстати на выдачу обратно наших паспортов. Станционный комендант весьма корректно спросил Р. Л.:
«Куда изволите ехать, Ваше Превосходительство?»
Р. Л. «Я со своими спутниками еду в Гельсингфорс».
Станционный комендант: «С какой целью?»
Р. Л. «Чтобы там разменять деньги для дальнейшей поездки».
Станционный комендант: «Вы, Ваше Превосходительство, в Гельсингфорс не поедете. Вы со своими спутниками сядете сегодня вечером в вагон, который идет прямо в Або и проследуете туда, не заезжая в Гельсингфорс. В Або Вы прибудете завтра в 2 часа пополудни. Вы останетесь в Або до вторника, а во вторник вечером Вы из Або пароходом выедете в Стокгольм. Деньги же, если Вам нужно, Вы можете разменять и в Або. Мы уже позаботимся о том, чтобы Вам было оставлено 4 места на пароходе „Ойгонна“, который во вторник вечером отправляется из Або в Стокгольм».
Р. Л. «А как же с нашими паспортами?»
Станционный комендант: «Ваши паспорта будут прямо переданы комендантом поезда капитану парохода. Вы их получите при отъезде из Або».
Все это было сказано вежливо, но так решительно, что сопротивляться не имело никакого смысла.
Поэтому мы решили сдаться по хорошему и пока ехать в Або. После этого мы отправились в буфет и сели после долгого времени за настоящий обед.
Р. Л., несмотря на плохое настроение духа, обнаружил прямо-таки чудовищный аппетит.
В тот же день вечером мы отправились в Або. С нами ехало большинство швейцарцев. Мы приехали в Або в понедельник, 3-го марта, в 2 ч. дня, и были приняты местным швейцарским консулом. За это время на досуге мы могли основательно обсудить наше положение, весьма запутанное как в практическом, так и в международно-правовом отношении.
Мы знали, что финские власти будут настаивать на нашем немедленном выезде из Финляндии, но так как шведской визы на въезд у нас не было, мы обратились к шведскому консулу в Або с просьбой выдать нам визу здесь или телеграфно испросить ее для нас в Стокгольме, дабы по приезде в Стокгольм виза была бы уже готова. Консул, очень любезно принявший нас, выразил сожаление, что сам визы выдать не может, и заявил, что ответа из Стокгольма можно ждать никак не раньше, чем через неделю. Мы разменяли наши русские деньги в Або и, под давлением обстоятельств, решили предпринять навязанное нам путешествие в Стокгольм.
Во вторник, 4-го марта, в 9 часов вечера мы явились на пароход «Ойгонна» и узнали, что для нас оставлено 4 места в курительном салоне. Незадолго до отплытия парохода на пароход явился финский офицер таможенной стражи, вызвал нас поименно и выдал нам паспорта. Мы покорно сидели в углу курительного салона, как вдруг появился опять офицер таможенной стражи, козырнул по военному и обратился к Р. Л. со следующим вопросом:
«Это вы, господин Р. Л.?»
Р. Л. «Да, это я».
Офицер: «Скажите, профессор Алексей Матвеевич Л., который в прошлом году жил в Усикирко, Ваш брат?»
Р. Л. «Да, он мой брат».
Офицер: «Он ведь русский подданный?»
Р. Л. «Да».
Офицер: «А Вы — австриец?»
Р. Л. «Ну, да. Что же тут такого необыкновенного, что два брата подданные различных государств. Почему это Вас так интересует?»
Офицер: «Меня лично нисколько, но мое начальство этим интересуется».
Офицер таможенной стражи как будто бы удовлетворился полученным ответом, вежливо взял под козырек и вышел из курительного салона.
Резко прогудел сигнал к отплытию. Темная ночь окружала нас. С шумом пробивался пароход через ледяные массы, загромоздившие Абосскую гавань. Наше настроение было подавленное. Немедленно по получении паспортов мы обнаружили, что шведской визы на них не было. Пароход «Ойгонна» был финский, следовательно, являлся финской территорией, поэтому, в случае отказа Швеции впустить нас, мы были бы отправлены обратно в Або с тем же пароходом. Наше положение было далеко не из блестящих. Мы фактически были вынуждены вступить на шведскую территорию без визы на въезд. Возвращение в Финляндию, где финский купец уже успел разоблачить инкогнито Р. Л., без сомнения сопровождалось бы для нас весьма неприятными осложнениями. Конечно, и в Швеции нас ожидали неприятности, но мы надеялись, что они будут не так страшны, как осложнения в Финляндии.
5-го марта, после обеда, в пять часов дня пароход прибыл в Стокгольм. Таможенные чиновники и врач явились на пароход, поверхностно осмотрели пассажиров и разрешили нам после этого сойти на берег. Когда мы предъявили шведскому чиновнику наши паспорта, перед тем как оставить пароход, он обратил внимание на отсутствие на них визы на въезд и весьма оживленно совещался со своим коллегою. Нас все же не задержали и мы с нашим багажом сошли на берег. Мы отправились в скромную гостиницу, находившуюся недалеко от пристани, и переночевали там.
В Стокгольме, прежде всего, необходимо было выяснить наше правовое положение, так как, если бы мы остались при наших паспортах, то Швеция, по всей вероятности, как и Финляндия, потребовала бы от нас, чтобы мы ехали дальше через Копенгаген и Берлин в Вену, где вся наша махинация с паспортами была бы, конечно, обнаружена. Поэтому мы решили немедленно изложить шведским властям чистую правду. Р. Л., однако, настаивал на том, что он, прежде всего, отправиться к своему знакомому русскому консулу Б. в Стокгольме, и обсудит с ним наше положение еще до нашей официальной прописки в полиции. Русский консул Б. находился на своем посту еще в царское время и был оставлен на этом месте Временным Правительством. Советско-русского консульства в то время в Стокгольме не было.
Посещение Р. Л-м русского консула имело для нас весьма неприятные последствия. О закупочных своих поручениях Р. Л. ничего консулу, разумеется, не говорил, но заявил ему, что он решил выбраться из России, так как он отлично знал, что предстоит ему и семье в голоде, холоде и советской обстановке. С этой целью были получены датские консульские паспорта. В революционное время этот шаг не может считаться предосудительным, тем более, что паспорта эти выданы на настоящее имя владельца. Р. Л. просил затем русского консула выдать ему новый русский паспорт на его имя, взамен датского консульского паспорта, и содействовать ему у шведских властей в получении разрешения на проживание в Швеции.
