Баскаков недоуменно посмотрел на друзей, к чему, мол, клонит, а Круз продолжал не смущаясь:
— Возвратился я из Херсона на прошлой неделе и прознал, что за этой самой смекалкой вас в англицкий флот отправят — уму-разуму набираться. Только чур, пока молчок.
Разговор оживился. Офицеры слышали ранее, что еще с царствования Петра Великого время от времени по соглашению с Британией достойных молодых офицеров посылали на практику в английский флот. Морские офицеры плавали на английских кораблях в Средиземном море, у берегов Северной Америки и Ост-Индии. Они участвовали в сражениях, набирались опыта океанских плаваний, сравнивали корабли России и Англии, корабельную службу, вбирали лучшее с пользой для Отечества. Последние десятилетия такие вояжи не практиковались — отношения с Англией были прохладные. Теперь же положение изменилось — монархи сблизились, почувствовав угрозу, надвигавшуюся от якобинской Франции. От Александра Круза собеседники узнали, что командующий представил для поездки Баскакова, Юрия Лисянского, Карташева, Крузенштерна и еще нескольких офицеров.
— Однако несколько лиц отобрали загодя там, — Круз показал пальцем на потолок, — Великого, Беринга…
Круз не досказал причину. В отношении Якова Беринга все понимали, что внук знаменитого мореплавателя пользовался расположением в Адмиралтейств-коллегии по заслугам своего деда. Но капитан-лейтенант Семен Великой остался загадкой. В корпус его определили позже всех, но через год вдруг забрали в Измайловский придворный полк. В войну появился мичманом на кораблях, участвовал в шведской кампании. В сражениях ничем себя не проявил, однако через полгода стал лейтенантом. Быструю карьеру объяснили тем, что Великой дважды привез императрице известия об одержанных победах — у Борезунда и под Выборгом. Но среди офицеров ходили и другие слухи. Всё прояснилось, когда офицеры поздно вечером вышли из Морского собрания и решили прогуляться. Стояла редкая для начала сентября теплая, безветренная погода. Присели на лавку в укромном уголке сквера возле Петровского оврага.
— Великой с младенческих лет взят был государыней на воспитание и всюду пользовался ее милостью и покровительством, — начал вполголоса Круз. — А все с того, — Круз оглянулся по сторонам, — что поговаривают, будто он внебрачный сын Павла Петровича, от его связи с княгиней Черторижской…
Александр Круз об английском вояже говорил правду. Минул месяц с небольшим, как Юрия Лисянского вызвали в канцелярию штаба эскадры и пожилой штабс-капитан объявил:
— Предписано Адмиралтейств-коллегией по высочайшему повелению отправить вас с другими офицерами в Лондон для дальнейшей службы волонтером в Английском флоте.
Слушая, Лисянский не мог сдержать радости. Десятки мыслей мгновенно пронеслись в голове. После разговора с Александром Крузом он ходил сам не свой, волнуясь и переживая. Казалось тогда, протяни руку — и совсем рядом то, о чем десять лет грезилось. А тут вот так, сразу…
— Надлежит вам, господин лейтенант, — сухо продолжал штабс-капитан, — сдать рапортом должность свою, получить довольствие на дорогу и экипировку. О времени и месте отправления справитесь в канцелярии штаба порта. — Он заглянул в какой-то документ. — Запомните, старшим в команде определен господин капитан-лейтенант Великой.
— Позвольте узнать, господин штабс-капитан, имена едущих офицеров, — попросил Лисянский.
— Извольте, — так же бесстрастно ответил офицер и опять взял со стола бумагу. — Капитан-лейтенант Семен Великой — старший команды, Михайло Поликути, Иван Крузенштерн, Михайло Баскаков, Константин Леонтьев, Иван Салтыков, Егор Лутохин, Аким Суханин, Аким Демьянов, Павел Рожнов, Павел Карташев, Конон Абернибесов, Яков Беринг…
Выйдя из канцелярии, Лисянский чуть не бегом направился к Баскакову. Тот жил неподалеку, но дома его не оказалось. На Галкиной улице его ждали Ананий и Баскаков. Они уже все знали.
— Ну, друга мои, до сей поры не верится, — сказал Юрий и тут же вдруг озабоченно обратился к Ананию: — Дел-то уйма. Мне без тебя, братец, не обойтись. И мундир заказать, и покупки сделать. Поезжай, любезный, в Петербург, — попросил он брата и вспомнил: — С батюшкой так и не повидаюсь, отписать надобно…
На другой день забежал к Курганову, тот посоветовал:
— Служба предстоит долгая, мысли и впечатления полезные — все не упомнишь. Заведи у себя каждодневную запись событий и замечаний. Потом сгодится.
— Я уже наказал Ананию привезти бумагу и побольше перьев из Петербурга, — ответил Лисянский удивленно-обрадованному Курганову.
Вечером, не откладывая, сел за письмо в Нежин.
«1793 октября 20-го дня.
Любезный батюшка, — начал он, — Ее императорскому Величеству угодно было указать избрать шестнадцать морских офицеров для служения волонтерами на англицком флоте. Почтенный мой начальник, адмирал Александр Иванович Круз, назначил меня в число оных, а потому спешу известить Вас о сем счастливом событии. Нам приказано отправиться в Англию в самоскорейшем времени, следовательно я из России к Вам писать не буду более, а прошу пожелать мне, при благословении Вашем, тех успехов, при которых я когда-нибудь мог быть полезным моему Отечеству. Прощайте», — закончил Лисянский.
Подписал и подумал: «Завтра же с оказией отправлю».
Давно стемнело, письмо он дописал при свечах. С утра, не переставая, моросило. К вечеру дождь усилился, шквальный ветер мириадами брызг моросил в окно. «Скорей бы в море, выбраться из Кронштадта. Не дай бог отменят отправку», — тревожился он. Вспомнился вдруг такой же октябрьский день, когда отменили вояж Муловского.
От Старого к Новому Свету
В последний день октября порывистый ветер гнал с севера одну за другой череду сумрачных снеговых туч. Временами тучи разверзались холодным дождем вперемежку с хлопьями снега. В Военной и Средней гаванях, удерживаемае бриделями[29], заведенными с носа на бочки, и кормовыми верпами[30], давно стали на зимнюю диспозицию корабли эскадры. И лишь в Купеческой гавани спешили с погрузкой несколько купеческих судов, чтобы успеть до ледостава выйти в море. Одно из них, под английским флагом, медленно тянули на буксире два барказа к выходу из гавани. На шкафуте[31], прижимаясь друг к другу, скучившись, стояли офицеры, придерживая новенькие шляпы и помахивая изредка в сторону медленно удаляющейся стенки, где столпились провожающие.
С шканцев на разгоряченные ветром и вином бесшабашные лица офицеров, насупившись, изредка поглядывал капитан. Еще неделю назад видавший виды капитан Стивенсон пребывал в хорошем настроении, как вдруг, словно снег на голову, свалились эти шестнадцать русских молодцов. Из Петербурга пришло уведомление от английского посла — доставить в Лондон этих офицеров. Все расходы, безусловно, оплачены. Кроме прочего, в Гельсингфорсе ожидали его с десяток английских шхун, чтобы под защитой полдюжины орудий его брига продолжать путь к берегам Англии.
