Вместе с ними она и приняла на себя последующие удары врага. Ее 959-й стрелковый полк, будучи атакован, оказался несколько оттесненным на север. Но опытный командир полка полковник Ф. Г. Мащенко, не однажды за время войны побывавший в опасной обстановке, тут же организовал контратаку. После ожесточенного боя противник, понеся потери, был отброшен в исходное положение.
Успешно отразили вражеские атаки и остальные полки дивизии. Бойцы умело отсекали пехоту от танков и уничтожали их. На рубеже, занятом 309-й и соседними стрелковыми дивизиями, враг не прошел. За день он потерял здесь много танков, исчерпал свои резервы и потерпел полный крах.
Оборонявшаяся правее 86-я танковая бригада прошла славный боевой путь в составе 40-й армии и особо отличилась в наступательных операциях предшествующей зимой. Я хорошо знал многих ее воинов и тогдашнего командира бригады подполковника В. Г. Засеева, павшего смертью храбрых в боях за Харьков. Теперь ее возглавлял столь же отважный и умелый командир полковник В. С. Агафонов.
В первый же день вражеского наступления бригада вместе с другими соединениями изготовилась к нанесению контрудара в направлении Черкасское, однако затем была переброшена в район южнее Обояни. Там она заняла оборону, оседлав дорогу Белгород-Обоянь, и также не допустила прорыва танковой лавы противника. Танкисты вкопали свои боевые машины в землю и с места отразили все вражеские атаки.
Наиболее отличились в этих ожесточенных боях экипажи командира танковой роты 233-го танкового батальона капитана Н. Г. Губа, командиров танков лейтенантов И. Е. Миляева, Н. В. Каюшкина, В. И. Голубчикова, командира танкового взвода старшего лейтенанта Л. Г. Дударова. Каждый из них уничтожил от двух до четырех танков врага. По одному танку подбили экипажи старших лейтенантов П. В. Болотова и В. Е. Кравченко, лейтенантов А. М. Батрака, В. А. Кулика, Н. Д. Колчина, младших лейтенантов Н. Ф. Заруба, И. И. Абдукаримова и других{49}.
Боевые действия этих соединений, как и 184-й и 219-й стрелковых дивизий со средствами усиления, также переброшенных из полосы 40-й армии на обоянское направление, внесли ощутимый вклад в успешное отражение вражеской попытки прорыва на Курск с юга. Это, как мы видели, отметил и генерал армии Н. Ф. Ватутин в приведенном выше донесении Верховному Главнокомандующему.
Из данного документа и приведенных мною фактов видно, что даже неатакованная 40-я армия своими основными силами и средствами, а также 38-я армия частью сил участвовали в отражении вражеского наступления на направлении главного удара. Это лишает всякой почвы утверждения о якобы не использованных командованием Воронежского фронта возможностях применения собственных сил для отпора врагу.
Остается, таким образом, вопрос о причине привлечения резервов Ставки к борьбе с наступающим противником. И она ясна. Ибо в условиях, когда по сравнению со своим правым соседом войска Воронежского фронта обладали меньшей огневой силой, именно на них, как с полным основанием писал Н. Ф. Ватутин, обрушился удар главных сил, участвовавших в операции "Цитадель". Это подтверждается уже тем, что на южном фасе Курской дуги противник в первый день нанес удар силами пяти корпусов, а на северном - трех.
Эти данные, ни в малейшей степени не снижающие значения замечательных действий войск Центрального фронта по отражению удара фашистской группировки и ее разгрому, в то же время свидетельствуют, что армии Воронежского фронта победили врага, действуя в более трудных условиях. И знать это нужно, ибо мы должны отдать должное всем, кто добыл грандиозную победу в Курской битве, покрыв себя бессмертной славой.
* * *
Оборонительное сражение под Курском, подобно битве под Сталинградом, вошло в историю военного искусства и Великой Отечественной войны как одно из величайших в современной эпохе. Оно оказало огромное влияние на весь последующий ход второй мировой войны в целом, нанесло смертельную рану фашистскому зверю.
Мечтая за четыре дня дойти до Курска, гитлеровцы не смогли прорвать и половину наших оборонительных рубежей. Они захлебнулись в собственной крови и вынуждены были отходить на те рубежи, с которых начали свое наступление. Враг не смог получить ожидаемой свободы маневра.
Один из пленных, офицер-танкист, объяснял это следующим образом: "Наши потери в танках огромны. Теряли мы танки не только от огня обороняющихся, но и на минных полях. Мы никогда не ожидали, что русские могут столько установить мин. Танкисты боялись действовать из-за минных полей, и это повлияло в значительной мере на развертывание военных действий"{50}.
А начальник штаба вражеского 48-го танкового корпуса впоследствии писал: "Русские совершенствовали оборону на вероятных направлениях нашего прорыва. Весь район был буквально усеян минами... Ни одного минного поля, ни одного противотанкового района не удавалось обнаружить до тех пор, пока не подрывался на мине первый танк или не открывало огонь первое русское противотанковое орудие"{51}.
К этому следует добавить, что и оборона, о которую разбилось наступление противника, и мощный огонь, которым он был встречен, - все это дело рук советских воинов. Это они сорвали предполагаемый победный марш гитлеровцев, которым пришлось за каждый метр продвижения заплатить огромными потерями.
Исключительно самоотверженно действовали, например, наши артиллеристы. Они проявили бесстрашие и изобретательность в борьбе с противником. На их долю пришлось свыше 60 процентов подбитых гитлеровских танков. Так как снаряды противотанковых орудий не пробивали лобовой брони "тигров", то расчеты, находясь со своими орудиями в укрытиях, пропускали фашистские танки, а затем поражали их в борта и в кормовую часть.
Истребители танков не ждали, когда немецкие танки будут наступать на участках обороны их подразделений и частей, а шли навстречу им. Они поражали их противотанковыми гранатами или с помощью длинных шестов подводили противотанковые мины под вражеские танки и подрывали последние. Когда в первые дни боев было обнаружено, что фашисты отбуксировывают повреждённые танки и, отремонтировав их, снова посылают в бой, то истребители танков с запасом взрывчатки пробирались во вражеский тыл и добивали вражескую технику, превращая ее в металлический лом.
Высокую оценку действиям наших войск в Курской битве дал Верховный Главнокомандующий Маршал Советского Союза И. В. Сталин. В его приказе от 24 июля 1943 г. говорилось: "Проведенные бои по ликвидации немецкого наступления показали высокую боевую выучку наших войск, непревзойденные образцы упорства, стойкости и геройства бойцов и командиров всех родов войск в том числе артиллеристов и минометчиков, танкистов и летчиков. Таким образом, немецкий план летнего наступления нужно считать полностью провалившимся. Тем самым разоблачена легенда о том, что немцы летом в наступлении всегда одерживают успехи, а советские войска вынуждены будто бы находиться в отступлении"{52}.
