- Эти товарищи будут направлены в ваше распоряжение. Вам в Москве делать больше нечего. Завтра же отправляйтесь в Ленинград.
Глава шестая.
Кадры фронту
И снова я в Ленинграде. Чистый, ухоженный, он гляделся своими дворцами и ажурными мостами в широкое зеркало Невы. Проспекты и улицы его были заполнены народом. Все хорошо, со вкусом одеты - в этом тоже любовь к городу: ленинградец не выйдет из дому в чем попало. С вокзала я намеренно пошел пешком, чтобы окунуться в веселую и сдержанную сутолоку Невского, полюбоваться Зимним, Петропавловкой.
Институт инженеров ГВФ разыскал на окраине. Здания его новые, но ленинградские архитекторы умеют и современные, строгие по своим формам постройки так искусно вписать в общий ансамбль, что они не выделяются, кажутся родными братьями старинных дворцов.
Коридоры института оглушили оживленным шумом. Обычная студенческая молодежь, говорливая, голосистая. В военной академии такого на переменах не бывает. В пестрой толпе изредка попадаются люди в голубых костюмах гражданских летчиков. Непривычно: в академии, завидя командира с петлицами бригинженера (я только что получил это звание), все стали бы по струнке. А тут никто не замечает. Зато перед каким-то седым сутуловатым интеллигентом студенты уважительно расступаются, кланяются. Вглядываюсь. Да это же Рынин! Наш добрый профессор, еще на курсах учивший нас азам теории авиации. Вытягиваюсь перед ним, отдаю честь.
- Здравствуйте, Николай Алексеевич!
Он удивленно щурится, губы под коротенькими усиками растягиваются в улыбке. Профессор хватает мою руку.
- Александр Пономарев! Гляньте, каким стал! Генерал! - Он обнял меня. Какими судьбами?
- Да вот вместе работать будем.
- Здесь? Но вы же военный?
- Скоро в этом доме все военными будут, Николай Алексеевич.
Прозвенел звонок.
- Простите, у меня лекция. Но мы еще увидимся?
- Увидимся, увидимся, дорогой профессор!
Встреча с Рыниным обрадовала, а еще больше я обрадовался, когда узнал, что он - проректор института. Знакомлюсь с другими моими коллегами - Н. М. Кадушкиным, М. И. Марусенко, И. И. Кулагиным. С тревогой слушали они о предстоящих переменах. Я понимал их: меняется весь уклад жизни, новые порядки, новые программы, новые требования и к преподавателям и к студентам.
Это только несведущему может показаться, что все просто - переименовать институт в военную академию, ввести порядки, приличествующие армейскому учреждению, А в остальном по-прежнему: готовили инженеров авиации - их же и будем готовить.
На самом же деле предстояла коренная перестройка. В военной авиации многое иначе. И самолеты другие, и обслуживаются они иначе, чем в гражданской авиации. Взять хотя бы факультет аэродромного строительства. Студенты его учились строить стационарные аэродромы, аэропорты. Не случайно важнейшей дисциплиной здесь была архитектура. А теперь выпускники этого факультета будут оборудовать полевые аэродромы, которые часто возникают на пустом месте, строятся не годами, а в считанные сутки и все же должны быть настоящими аэродромами - надежными, оснащенными всем необходимым для обслуживания десятков и сотен боевых самолетов. Появятся и новые учебные дисциплины, которых не могло быть в гражданском институте, - авиационное вооружение, баллистика, авиационные прицелы, да не перечислить всех.
Так что работы много. К тому же перестройку надо провести быстро, ни на день не прерывая занятий. На Западе уже полыхала война, приближалась к нашим границам...
Прибывают товарищи из Москвы. Я обрадовался полковнику И. Л. Абрамову. Он был назначен начальником строевой части академии и к делу приступил решительно, твердо. Подтягивает преподавателей, потом берется за слушателей. С утра на широком дворе звучат команды - строевая подготовка ведется самыми усиленными темпами.
Вчерашние студенты перемену в своей судьбе восприняли с энтузиазмом - в те годы молодежь рвалась на военную службу. С готовностью и удовольствием облачились все в новенькие гимнастерки, шаровары-галифе, сапоги. Присваиваются воинские звания преподавателям. Правда, кадровики наркомата скупятся - звания выше инженера 2 ранга (подполковника) никому не дают. Но люди не обижаются, понимают - все впереди.
Начальником академии назначен генерал-майор авиации Андрей Родионович Шарапов. Мы с ним немного знакомы. Старый, опытный авиатор, один из лучших летчиков-испытателей, он воевал в Испании советником республиканской авиации. Человек широкой, открытой души, Андрей Родионович сразу сказал мне:
- Слушай, в ваших инженерных премудростях я смыслю мало. Бери это все на себя. Да и вообще мне вряд ли дадут здесь засиживаться. Так что действуй!
Его и в самом деле постоянно отзывали то на испытания, то на приемку новой техники, потом направили в длительные командировки в Англию, в Америку. Частые отлучки не мешали генералу многое делать для академии. Был он настойчивым, упорным, благодаря его стараниям академия быстро оснащалась новыми лабораториями, техникой, оборудованием. Сработались мы с ним отлично.
К лету все преобразования были закончены. Жизнь новой академии вошла в нормальную колею. Успешно прошла первая экзаменационная сессия, и слушатели уже собирались выехать в войска на учебную практику, но звонок из Москвы в ночь на 22 июня опрокинул все планы.
Фашистская Германия вероломно напала на нашу страну.
А еще через несколько дней на нас посыпались бомбы. Гитлеровские летчики атаковали городской аэропорт, но часть бомб попала на расположенную неподалеку от него академию. Первая же бомбежка разрушила некоторые здания. Мы понесли первые потери в людях.
Гитлеровцы приближались к Ленинграду. Город опоясывался оборонительными сооружениями. В их строительстве вместе со всеми ленинградцами участвовали преподаватели и слушатели академии. Когда выдавалось свободное время, занимались, но не учебными дисциплинами, а солдатской наукой. Учились окапываться, стрелять, бросать гранаты. Слушателей свели в роты и батальоны, по первому сигналу готовые занять окопы на окраине города.
Надо признать, солдатами вчерашние студенты становились быстро. К тому же многие из них уже получили боевое крещение в составе лыжных батальонов, которые Ленинград посылал на фронт во время финского конфликта.
Но воевать на этот раз нам не довелось. Москва распорядилась срочно эвакуировать академию в тыл, в Марийскую автономную республику. Спешно грузим в вагоны самое ценное из учебного оборудования, станки из мастерских, испытательные стенды и приборы из лабораторий, размещаем в теплушках людей. Основные дороги уже перерезаны врагом. Остается единственная дорога северная, через Мгу, Кириши. Вражеская авиация без конца бомбит наши эшелоны, хотя дорога пролегает в густых лесах. Проскакиваем под огнем.
