Немцы направили против русских 31-ю дивизию, которая должна была удерживать д. Голынка, и 2-ю дивизию с десятью ротами и семью батареями 76-й дивизии в район Гродно-августовского шоссе. У д. Голынка собралась сильная артиллерийская группа в 5 тяжелых и 6 легких батарей, в расстоянии 4-6 км от полосы наступления полков 15-го корпуса. "Эти молодые русские части,- пишут немцы - наступали толпами, без артиллерийской подготовки, стреляли стоя". Наступление русских скоро остановилось, а когда бригада 31-й дивизии перешла в наступление во фланг русским со стороны д. Голынка, они поспешно отступили с громадными потерями; один 23-й Низовский полк потерял более 1 000 человек, в том числе 19 офицеров. Точно так же легко было остановлено наступление русских и на прочих участках.
Можно думать, что результат выручки был бы совершенно другой, если бы она была сделана на сутки раньше, когда в 20-м корпусе так жадно прислушивались к выстрелам со стороны крепости Гродно.
Интересно отметить, что все обозы (полковые и дивизионные) 27-й пехотной дивизии вышли из окружения. Обозы 2-го и 3-го разряда, узнав 11 февраля (29 января) в м. Вижайны о наступлении немцев с севера, с возможной быстротой, бросая застрявшие в снегу повозки, двинулись сначала на восток, на м. Любово, потом на юго-восток и к вечеру 12 февраля (30 января) достигли м. Лодзее. Рано утром 13 февраля (31 января) появление немецких разъездов заставило обозы подняться по тревоге и выступить далее по шоссе на м. Олита, где они оказались в полной безопасности. Таким образом, обозам удалось пройти, так сказать, под самым носом 21-го германского корпуса, крайняя к востоку 31-я пехотная дивизия которого 13 февраля днем прошла через м. Лодзее.
Обозы 1-го разряда 105, 106 и 108-го полков утром 14 (1) февраля выступили из г. Сувалки по шоссе на г. Августов и далее на м. Липск, куда они добрались совершенно свободно к ночи на 15 февраля. Отдохнув несколько часов, обозы до рассвета двинулись по шоссе на г. Гродно, куда и прибыли в тот же день.
Через несколько часов после ухода обозов 27-й дивизии из м. Липск туда явилась немецкая конница из м. Сопоцкин, и все парки и обозы, которые не торопились уходить, были захвачены в плен.
Первое обстоятельство, т. е. отход обозов 2-го и 3-го разряда на восток, наглядно показывает, что если бы 20-й корпус начал отход одновременно с 3-м корпусом, т. е. на сутки раньше, то ему удалось бы пересечь пути наступления 21-го германского корпуса раньше немцев, так как ему не пришлось бы задерживаться для боя 12 февраля (30 января) у Виштынецкого озера и на позициях к югу от м. Вижайны. При самых неблагоприятных условиях встреча с немцами произошла бы в окрестностях г. Кальвария. В случае неудачи 20-му корпусу оставалась бы свобода маневрирования на юго-восток и на юг. Второе обстоятельство - свободное движение обозов 1-го разряда по шоссе на г. Гродно - указывает, что командир 20-го корпуса был прав, когда 13 февраля (31 января) просил разрешения отходить, не теряя времени, на г. Августов. К сожалению, он получил отрицательный ответ командующего 10-й армией, который боялся, что корпус пересечет пути отхода соседнего 26-го корпуса армии. Правда, в ночь на 15 (2) февраля командующий армией условно разрешил левому флангу 20-го корпуса отходить по шоссе на г. Августов, но его телеграмма не дошла до 20-го корпуса, так как около 2 часов ночи 15 (2) февраля (по другим сведениям еще 14 (1) февраля) связь корпуса с армией порвалась и больше не восстанавливалась.
Мог ли 20-й корпус выйти из окружения 21 (8) февраля? Авангард корпуса, 113-й и 114-й полки, благополучно, без встречи с немцами, если не считать мелких стычек у д. Жабицке, прошел мимо д. Курьянки, где были замечены немцы, и достиг крепости Гродно. 113-й полк прошел вдоль р. Бобр-по правому ее берегу, а 114-й полк переправился через р. Бобр у д. Рогожин. Вслед за авангардом могли также выйти и главные силы, но для этого надо было с особым вниманием организовать ночное движение для прорыва.
Во-первых, для передачи приказа, который намечал правильный порядок движения, надо было созвать начальников авангарда и главных сил в штаб корпуса, который находился очень близко от войск, около 1 км, не больше, и во всяком случае разослать приказ с доверенными лицами, чтобы не случилось рокового промаха - неполучения приказа в 108-м полку. Построение колонны корпуса в лесу надо было начать как можно раньше, еще до наступления темноты, под непосредственным наблюдением командира корпуса и его штаба. Прорыв на д. Жабицке надо было начать после поверки, что все части заняли свои места. При этих условиях не могло бы случиться того, что артиллерия забила дорогу пехоте главных сил, и голова колонны, 108-й полк, из-за этого не могла следовать непосредственно за авангардом, как правильно требовалось приказом по корпусу. При соблюдении этих, в сущности, элементарных правил всякого ночного марша в предвидении столкновения с противником большая часть корпуса к рассвету оказалась бы вне кольца немцев, в районе восточнее д. Курьянки и в тылу заслона немцев к стороне крепости Гродно. Весь тыл 31-й и 2-й германских дивизий к стороне этой крепости прикрывался в этот день 1-й кавалерийской дивизией; насколько этот заслон был слаб, показывает свободное движение 113-го полка.
Трудно было выйти арьергарду, но при должном порядке движения и он к рассвету должен был пройти ф. Млынок и хотя бы частично вырваться из окружения.
Еще легче можно было выйти из окружения, если бы прорыв рыл предпринят 20 (7) февраля, после неудачи наступления на д. Марковцы и Копчаны.
Для выполнения этого простого плана, на этот раз верно задуманного командиром 20-го корпуса, надо было проявить энергичную деятельность всему командному составу корпуса и в первую голову его командиру. Но ген. Булгаков не был способен на это. Он был артиллерист старого закала - "пушкарь", который всю жизнь знал только свою стрельбу и тактику считал для артиллерии делом лишним и посторонним. Его вынесла наверх 25-я пехотная дивизия, во главе которой он выступил на войну. Командный состав этой дивизии и большинство призванных из запаса рядовых имели боевой опыт русско-японской войны, и дивизия с первого же боя 17 августа 1914 г. выделилась своими высокими боевыми качествами, а командир ее получил скоро повышение и стал командиром корпуса. О слабой помощи ему в боевой работе от начальника штаба корпуса уже приходилось упоминать. Вся работа командира корпуса и его штаба в подготовке прорыва свелась к составлению одного приказа. Печальный опыт 20-го корпуса лишний раз доказывает, что для успеха прорыва одной отдачи приказа недостаточно. "Исполнение всякого боевого распоряжения должно быть проверено", гласит ст. 131 ПУ - 36. "Целесообразным является заблаговременный вызов из частей ординарцев и даже командиров специально за получением приказа", сказано в ст. 136 того же устава.
