На том этапе передо мной стояла задача собрать вокруг WikiLeaks нужных людей. Поскольку в первую очередь следовало наметить будущие источники данных и получить к ним доступ, то я сразу попытался организовать консультативный совет. Он должен был придать нам авторитет и помочь наладить контакты на будущее, но в действительности совет никогда не собирался и никаких консультаций нам не давал. Я сам сумел установить связи с важными и уважаемыми мною людьми вроде Дэниела Эллсберга; он согласился участвовать в проекте и во всех отношениях всегда оставался верен нам. Включился в процесс и британский математик Бен Лори; его отец, Питер Лори, в 1960е годы написал очень интересную книгу о подземных ядерных бункерах и правительственных учреждениях в Британии – Beneath the City Streets («Под городскими улицами»). Возможно, в нашей деятельности Бен находил отголоски работы своего отца. Я пытался наладить контакты и с китайскими активистами. Поскольку над проектом работали преимущественно граждане Западной Европы и мы подпадали под юрисдикцию этих стран, то я пытался сделать так, чтобы WikiLeaks не воспринималась как антизападная организация – собственно, она таковой и не является, а лишь выступает в защиту информации. В конечном счете я знал, что наше внимание так или иначе будет обращено на Америку. Хотя для начала самой очевидной темой для нас стала коррупция в африканских странах. По сути, нашей философией изначально была война против ублюдков; звучит грубо, но зато честно.
Во время подготовительной стадии я выделял собственные деньги на регистрацию доменных имен и прочие расходы. Остальные участники вкладывали свое время и труд. С самого начала мы знали, что у нас будут юридические проблемы, поэтому я стремился зарегистрироваться в Сан-Франциско – в случае неприятностей местное движение за гражданские права смогло бы обеспечить нам серьезную огневую поддержку. После этого оставалось лишь написать письма всем, кого мы только могли вспомнить, и дождаться ответов.
Первая утечка информации была опубликована 28 декабря 2006 года – этот документ пришел к нам, кажется, из Союза исламских судов Сомали, хотя мы тогда сразу объяснили, что его происхождение загадочно, поскольку поступил он по китайским каналам и мы не могли быть уверены в его подлинности. За несколько лет, хотя в Сомали продолжались вооруженные столкновения, приведшие к расколу страны, Союз сумел восстановить из этого хаоса какое-то подобие порядка. Среди ужаса каждодневного насилия и систематических грабежей со стороны местных полевых командиров население Могадишо почувствовало себя относительно защищенным. Наш документ, как мы предполагали, был письмом полевого командира, провокационной инструкцией, в которой упоминалась «Исламская республика Сомали» – формулировка, редко используемая Союзом. «Как вы все знаете, – писал командир, – так называемое „Переходное правительство“, сформированное в Сомали, объявило охоту на наших религиозных лидеров, в том числе мусульман. Они убедили международную общественность, что сомалийские религиозные лидеры – это местная „Аль-Каида“». В перехваченной электронной переписке, переданной нам вместе с этим документом, подразумевалось, что сомалийские министры, в том числе министр нефти, планируют встречу с китайскими чиновниками. Как нам казалось, этот документ раскрывал нечто важное, что людям следовало знать, об отношении сомалийских властей к Китаю и об отношении Китая к Африке.
Ситуация в Сомали в то время не имела должного освещения на Западе, и, прочитав два небольших документа, любой человек мог представить, насколько там все сложно. Союз действительно пытался что-то изменить: когда он установил контроль над столицей, то в Могадишо впервые за одиннадцать лет стали убирать мусор. Однако, что бы ни делал Союз исламских судов, Америка, не задумываясь, противостояла ему, опираясь на своего крупнейшего союзника в регионе – Эфиопию; при любой попытке политизации ислама в Восточной Африке США тут же вспоминали о взрывах американского посольства в Найроби в 1998 году. Сразу после того, как мы подготовили эти документы, Эфиопия при поддержке США вторглась в Сомали. Мы продолжали следить за ситуацией, предлагать свой анализ, комментарии и, когда это было возможно, другие информационные утечки. Даже если документ и оказался бы фальшивкой, подготовленной китайскими властями, он все же позволял поставить важные вопросы и показывал, как публикация секретных документов углубляет наше понимание сложных политических ситуаций. Для молодого сайта вроде WikiLeaks это был неплохой первый шаг.
Мы настолько привыкли к благочестию западных СМИ – пока промолчу о цензуре, процветающей в огромном количестве стран Востока, – что забываем о массе государств, где люди изголодались по свободной прессе и по обличению нарушений. Довольно скоро нам стали присылать материалы из самых разных уголков мира; не все надежные, не все полезные, но все же многие были с нами на одной волне. Естественно, поскольку мы были сайтом для информаторов, с самого начала некоторым не терпелось найти компромат на нас самих. С тех пор ничего не изменилось. Мне приходилось парировать это примерно так: «Логично. Будем питаться своим же собачьим кормом, попробуем его на вкус». В нашей группе были преданные делу идеалисты – люди, пытавшиеся сделать что-то реальное. Мы постоянно находились под прицелом критиков, но умудрялись сохранять сильную, этически выверенную позицию, и трудно было вообразить, какую грязь им удастся на нас откопать. Полагаю, я все-таки недооценил изощренность людей, решивших нас ненавидеть, и недостаточно подготовился к клевете в свой адрес и поношениям всей нашей организации. Какие-то сумасшедшие даже сочли, что мы работаем на ЦРУ.
Мы знали, что надо торопиться. Я пытался привлечь к работе друзей, но дружба, по моему опыту, обеспечивает лишь девять часов бесплатного труда. А работы было невероятное количество. Долгие годы я детально продумывал основные идеи, но программированием и оргвопросами надо было заниматься быстро и эффективно. Я ездил в Кению, Танзанию, Каир, параллельно работая над сайтом. Именно тогда я стал обходиться тем немногим, что помещалось в маленьком рюкзаке. Должен сказать, что никогда не стремился к накоплению. Одежды у меня было немного, ел я все, чем угощали. Деньги, какие у меня появлялись, я практически мгновенно тратил или раздавал. Меня раздражало, что многие блестящие компьютерщики моего поколения стали миллионерами, и не потому, что я сам хотел разбогатеть, а потому, что из-за этого я не мог воспользоваться их помощью. В те годы странствий по миру, когда начиналась работа WikiLeaks, я окончательно убедился, что мои потребности ограничиваются самым малым.
У меня были две сумки: в одной лежали носки и белье, в другой, большой, – ноутбуки и кабели.
Я отправился за помощью в Лондон и Париж. Я часто находил волонтеров на небольшие работы, но кто-то быстро выдыхался, что было понятно; кто-то начинал требовать денег; кто-то хотел славы. Весной 2007 года, когда Николя Саркози баллотировался в президенты, я застрял в Париже на два месяца и все время просидел в комнате за работой. Я был совершенно подавлен и просто стонал от объема документов, которые могли обеспечить неслыханный успех нашему сайту. Я единственный занимался всем этим, и в те парижские ночи, когда с улицы постоянно доносился чей-то смех, трудно было уговаривать себя, что в конце концов WikiLeaks может принести какую-то пользу. У меня была девушка, которая заходила ко мне в гости; она приносила еду, а я сидел за компьютером. Она говорила по-русски и иногда помогала мне с моими делами, но вообще я тогда жил одиноко. То было время одержимости: я просто не мог оторваться от компьютера.
Иногда я представлял себе, что слышу на улице чириканье какой-нибудь тропической птицы с Магнитного острова. Или на секунду мне могло привидеться, что по столу и по полу бегают сахарные муравьи. Шли дни и недели, и стало необычно тепло, а я все бился над системой публикации материалов на WikiLeaks. Хотя я уже накопил изрядный запас документов, мы тут же начали собирать новые материалы, и многие из них нам высылали с условием, что я их непременно опубликую. Поэтому я расставлял приоритеты по новым документам, параллельно занимаясь окончательной настройкой системы: я разбирался, как люди могут писать друг другу электронные письма или, допустим, как кенийцы могут вступать в защищенную переписку. Иногда мне казалось, будто я создал филиал ЦРУ, а не WikiLeaks. Как и любое новое предприятие, сайт должен был расти органически; при этом мы не были нормальной компанией, имеющей финансирование и бизнес-модель, мы не были способны жить за счет рекламы или вливаний венчурного капитала. Я постоянно искал волонтеров и устраивал онлайн-совещания. Раз или два случались совсем смешные вещи (хотя тогда мне было не до смеха): я оказывался на этих совещаниях один. Все это граничило с шизофренией, когда я садился, подключался к Интернету, принимал на себя роль и председателя, и секретаря заседания, поднимал один вопрос за другим из повестки дня и призывал голосовать. Безумие. Но я чувствовал, что надо продолжать, что проект вполне реален, но без моих усилий шансов у него нет. Руководствуясь тем же духом самоподдержки, я иногда решал, что определенная часть работы – скажем, написание важного пресс-релиза – требует ношения подобающей одежды, соответствующей серьезности момента. Представьте: сижу я небритый в душной, тесной парижской квартире и печатаю, зато на мне подходящий для случая пиджак. Да, знаю, знаю.
