Клеопатра: Жизнь. Больше чем биография - Стейси Шифф

Это было мощное зрелище: светловолосый широкоплечий римлянин в длинном пурпурном плаще и смуглая, изящная царица Египта. Вместе они посещали священные места, монументы древних царей, дворцы крупных сановников. Вместе внимали приветствиям жрецов в белых одеждах и крикам восторженной толпы. Вместе плыли мимо сельскохозяйственных угодий, мимо башен из глинобитного кирпича и красных плоских крыш, роскошных садов, виноградников и золотых полей, мимо наполовину скрытых под песком сфинксов и скальных гробниц. Вместе страдали от гнуса, весеннего дара низовьев реки. Об их приближении сообщал плеск весел и звуки лир, дым благовоний мешался с влажным жарким воздухом.

Без сомнений, эта поездка стала заслуженным отдыхом после предыдущих месяцев. Вертепом же, веселым кутежом, распутным медовым месяцем она стала, видимо, благодаря роскоши на борту. Любой римлянин увидел бы здесь порок: говоривший на латыни ощущал во рту неприятный специфический привкус, когда натыкался на слово «роскошь», которое не одну сотню лет шло рука об руку со «сладострастием» [63]. По выражению Аппиана, в плавании вверх по Нилу Цезарь обозревал страну с Клеопатрой, «предаваясь и другим наслаждениям» [76]. Отсюда недолго и до обвинения в том, что Клеопатра наслала на римского полководца чары и увлекла его в самое сердце экзотической страны, из которой его придется вытаскивать силой. Клеопатра, как и вообще Египет, всегда подобным образом действовали на бедных восприимчивых римлян. Эта страна дразнила и соблазняла. Скорее всего, пара заранее спланировала маршрут плавания, но будущие поколения решили по-другому. Более поздние источники утверждают, что Цезарь не хотел уезжать, а Клеопатра не хотела его отпускать. «Она бы задержала его в Египте еще дольше либо вообще уехала бы с ним в Рим» [77], – пишет Дион. Людям Цезаря пришлось идти на крайние меры, чтобы его вернуть. По версии Светония, римский диктатор до такой степени потерял голову, что отправился бы за египетской царицей до эфиопской границы, не пригрози его легионеры мятежом. Наконец, чуть южнее скалистых берегов сегодняшнего Асуана, процессия неуклюже развернулась в обратную сторону.

У Диона Цезарь медленно приходит в себя и осознает, что задержка в Египте «не принесла ему ни славы, ни выгоды» [78], но ничего не говорится об обстоятельствах, сопутствовавших речной идиллии. У Цезаря не осталось живых детей. К тому же ни один из трех браков не принес ему сына. А Египет в этом смысле обладал прекрасной репутацией. Как бы в подтверждение легендарной плодовитости своей земли, где круглый год цвели цветы и урожаи собирались сами собой, Клеопатра была на последних месяцах беременности. И весьма наглядно иллюстрировала миф о репродуктивной мощи этой удивительной страны. В общей сложности пара пропутешествовала от трех до девяти недель и у первого порога Нила повернула обратно. Река вернула их во дворец. Из Александрии Цезарь отправился в Армению, охваченную смутой. В конце июня Клеопатра родила дважды божественного младенца: во‑первых, он был Птолемеем, во‑вторых – Цезарем. Ничего подобного этот мир еще не видел.

Цезарь уехал из Египта 10 июня, значительно позже, чем должен был. В Риме, где от него не имели вестей с декабря, бушевали беспорядки, и диктатор не мог об этом не знать [2]. Система донесений работала превосходно. С собой он прихватил сестру Клеопатры Арсиною – ту самую «сестролюбивую богиню», если не по духу, то хотя бы по имени – в качестве военнопленной: это было как в его личных, так и в политических интересах. Защищать возлюбленную он оставил 12 000 легионеров – опять же жест как личной, так и политической воли. Ни ему, ни ей не нужны были народные волнения. Конечно, можно предположить, что Цезарь не желал оставлять Клеопатру, хотя совершенно неправдоподобным выглядит ее намерение ехать с ним тем летом в Рим, о котором пишет Дион. Наверняка они обсуждали новую встречу перед расставанием, которое Цезарь, похоже, все откладывал и откладывал, пока откладывать дальше стало невозможно.

Через две недели у Клеопатры начались роды. О рождении этого ребенка мы знаем примерно столько же, сколько о предшествовавшем ему интиму, – то есть почти ничего [3]. С хитроумными приспособлениями или без них [4], наготове была целая команда повитух. Одна приняла и запеленала ребенка, другая перерезала пуповину обсидиановым ножом. Потом младенца передали царской кормилице. Требования к соискательнице позиции не отличались от сегодняшних: добродушие и чистоплотность. Ей предписывалось «не быть гневливой, болтливой и неразборчивой в еде, но быть собранной и здравомыслящей» [5]. В идеале ей также следовало быть гречанкой, то есть образованной. Обычно это была счастливая жена придворного чиновника, ее работа хорошо оплачивалась, считалась престижной и длилась несколько лет. С собой она приносила мудрость, накопленную веками. У ребенка режутся зубки? Дадим ему жареную мышь. Слишком много плачет? Проблему запросто решит толченое маковое зерно.

Пожелай того Клеопатра, она могла бы воспользоваться томами литературы, посвященной контрацепции и прерыванию беременности (кстати, там много на удивление эффективных советов) [6]. Нигде так резко не проявлялся конфликт между наукой и мифологией, просвещением и невежеством – а это было фоном ее жизни, – как в книгах по контролю рождаемости. Любой стоящей идее того времени противостояло настолько же дикое поверье. По сравнению с уже триста лет пользовавшимся популярностью рецептом прерывания беременности от Гиппократа – подпрыгнуть семь раз подряд, доставая пятками до ягодиц – некоторые советы I века до н. э. выглядят вполне обоснованными. Яйцо паука, перед рассветом примотанное к телу куском оленьей шкуры, могло на год уберечь от зачатия. Это было не более странно (ну или эффективно), чем привязать к левой ступне кошачью печенку, зато чихнуть во время секса – отлично работало. В век Клеопатры крокодилий навоз слыл хорошим контрацептивом, почти как отвар из почек мула и моча евнуха. В общем, советов по избавлению от плода было больше, чем по предотвращению зачатия; проверенное временем средство для приема на следующее утро – соль, мышиные экскременты, мед и смола. В то же время свою эффективность позже доказали некоторые широко применяемые тогда растения. Белый тополь, ягоды можжевельника, смолоносица действительно обладают противозачаточными свойствами. Другие же – уксус, квасцы и оливковое масло – лишь недавно вышли из употребления. Применялись и допотопные тампоны из шерсти, смоченной в меде и масле. Все эти