Столыпинская военно-полевая репрессия и кадетские «реформы», это – две руки одного угнетателя.
Прошло восемь дней со времени опубликования первой нашей статьи на эту тему – и политическая жизнь принесла уже целый ряд крупных событий, подтвердивших сказанное нами тогда и проливших яркий свет «совершившегося (или совершающегося?) факта» на затронутые тогда больные вопросы.
Поворот кадетов вправо запечатлел уже себя в Думе. Поддержка Родичевыми Столыпина проповедью умеренности, осторожности, легальности, успокоения, невозбуждения народа, – и поддержка, знаменитая «всемерная» поддержка Столыпиным Родичева стали фактом{58}.
Этот факт блестяще подтвердил правильность нашего анализа современного политического положения, анализа, сделанного до открытия второй Думы, в проектах резолюций, составленных 15–18 февраля. Мы отказались следовать предложению ЦК и обсуждать «ближайшие политические задачи», мы указали на полную несостоятельность подобного предложения в революционную эпоху, мы заменили этот вопрос о политике минуты вопросом об основах социалистической политики в буржуазной революции.
И неделя революционного развития всецело оправдала наше предвидение.
Мы разобрали прошлый раз мотивировочную часть нашего проекта резолюции. Центральным пунктом этой части было констатирование того, что ослабленная партия «центра», т. е. либерально-буржуазная партия к.-д., стремится прекратить революцию посредством уступок, приемлемых для черносотенных помещиков и для самодержавия.
Еще вчера, можно сказать, Плеханов и его единомышленники из правого крыла РСДРП объявляли эту идею большевизма, упорно отстаиваемую нами в течение всего 1906 года (и даже раньше, с 1905 года, со времени выхода брошюры «Две тактики»[16]), – объявляли ее полуфантастической догадкой, порожденной бунтарским взглядом на роль буржуазии или по меньшей мере несвоевременным предупреждением и т. д.
Сегодня все видят, что мы были правы. «Стремление» кадетов начинает осуществляться, и даже такая газета, как «Товарищ», едва ли не больше всех ненавидевшая большевизм за беспощадное разоблачение кадетов, говорит по поводу опровергаемых «Речью» слухов[17] о переговорах к.-д. с черносотенным правительством: «дыму без огня не бывает».
Нам остается только приветствовать это возобновление «большевистской недели» в «Товарище». Нам остается только отметить, что история подтвердила все наши предостережения и лозунги, история разоблачила все легкомыслие (в лучшем случае легкомыслие) тех «демократов» и некоторых даже, к сожалению, социал-демократов, которые отмахивались от нашей критики кадетов.
Кто говорил в эпоху первой Думы, что кадеты торгуются за спиной с правительством? Большевики. И потом оказалось, что такое лицо, как Трепов, было за кадетское министерство.
Кто всех энергичнее вел кампанию разоблачений по поводу милюковского визита к Столыпину 15-го января в разгар выборной борьбы (якобы борьбы) партии якобы народной свободы с правительством? Большевики.
Кто напомнил на предвыборных собраниях в Петербурге и в первые дни второй Думы (смотри газету «Новый Луч»), что заем 1906 года в два миллиарда франков фактически дан Дубасовым и Ко при косвенной помощи к.-д., которые отклонили формальное предложение Клемансо восстать открыто, от имени партии, против этого займа? Большевики.
Кто накануне второй Думы во главу угла политики последовательного (т. е. пролетарского) демократизма поставил разоблачение «предательского характера политики к.-д.»? Большевики.
Самый легкий ветерок сдул, как пушинку, все толки о поддержке требования думского министерства или ответственного министерства, или требования подчинить исполнительную власть законодательной и т. п. Плехановские мечты сделать из этого лозунга сигнал к решительному бою или средство просвещения масс оказались мечтами добродушного филистера. Наверное, никто уже и не решится теперь серьезно поддерживать такие лозунги. Жизнь показала – или, вернее, стала показывать, – что на деле здесь идет речь вовсе не о «принципе» более полного и более последовательного проведения «конституционного начала», а именно о сделке кадетов с реакцией. Жизнь показала, что правы были те, кто за либеральной внешностью якобы прогрессивного общего принципа усматривал и показывал узкоклассовые интересы запуганного либерала, называющего хорошими словами гадкие и грязные вещи.
Правильность выводов первой нашей резолюции подтверждена, таким образом, гораздо скорее, чем мы могли ожидать, и гораздо лучше: не логикой, а историей; не словами, а делами; не постановлениями социал-демократов, а событиями революции.
Вывод первый: «развивающийся на наших глазах политический кризис представляет из себя не конституционный, а революционный кризис, который ведет к непосредственной борьбе масс пролетариата и крестьянства против самодержавия».
Второй, непосредственно вытекающий из первого: «предстоящую думскую кампанию следует поэтому рассматривать и использовать лишь как один из эпизодов революционной борьбы народа за власть».
В чем сущность разницы между конституционным и революционным кризисом? В том, что первый может быть разрешен на почве данных основных законов и порядков государства, второй же требует ломки этих законов и крепостнических порядков. До сих пор мысль, выраженную в наших выводах, разделяла вся российская социал-демократия без различия фракций.
Только в самое последнее время среди меньшевиков усилилось течение, которое склоняется к прямо противоположному взгляду, к тому, чтобы отбросить помыслы о революционной борьбе, оставаясь при данной «конституции» и действуя на ее почве. Вот знаменательные пункты проекта резолюции об отношении к Гос. думе, составленного «тт. Даном, Кольцовым, Мартыновым, Мартовым, Негоревым и др. при участии группы практиков» и напечатанного в № 47 «Русской Жизни»[18] (есть также издание в виде отдельного листка):
«…2) воздвигающаяся на центральное место в русской революции задача непосредственной борьбы за власть сводится (?) при настоящем соотношении общественных сил (?), главным образом, к вопросу (?) о борьбе за (?) народное представительство;
…3) выборы во вторую Думу, давшие значительное количество последовательных (?) сторонников революции, показали, что в народных массах назревает сознание необходимости этой (?) борьбы за власть…».
Как ни путано, как ни сбивчиво изложение этих пунктов, но тенденция проглядывает ясно: вместо революционной борьбы пролетариата и крестьянства за власть – свести задачи рабочей партии к либеральной борьбе за данное народное представительство или на его почве. Остается выждать, все ли действительно меньшевики признают в настоящее время, или на пятом съезде партии, такую постановку вопроса.
