Появление книги Барреса, конечно, польстило де Голлю. Он писал автору в декабре 1941 года: «…я прекрасно понимаю, что ваш талант, поставленный на службу нашего общего дела, бесценное оружие. В данный момент, когда многие известные французские писатели не решаются высказаться или не могут этого сделать, я вам очень благодарен. Как хорошо, что сейчас с нами есть Баррес»{194}.
Вступление США в войну после бомбардировки Японией Пёрл-Харбора и объявление Свободной Францией войны Японии не повлекло за собой расширения отношений между Свободной Францией и Соединенными Штатами. Даже наоборот. В декабре 1941 года возник настоящий конфликт между де Голлем и американской администрацией. Поводом послужило решение генерала присоединить к его комитету островные французские колонии в Атлантическом океане – Сен-Пьер и Микелон, имевшие важное стратегическое значение. Глава Свободной Франции направил туда корабли во главе с адмиралом Мюзелье, который овладел островами. Рузвельт был крайне недоволен, что «свободные французы» сделали это без его согласия. Урегулировать ситуацию удалось с помощью англичан.
К концу 1941 года Свободная Франция превратилась в достаточно действенную силу. «Свободных французов» было уже почти 50 тысяч человек, главным образом военных. Руководство голлистской организации сформировало их в три армии (наземную, воздушную и морскую), принимавшие участие в операциях союзников. Официального главнокомандующего войсками «свободных французов» не было. Но де Голль таковым, естественно, считал себя. Именно он издавал приказы о повышении военных в званиях.
На территории Франции, как в оккупированной, так и в свободной зонах, в 1941 году зародилось и постепенно развивалось движение Сопротивления. Решения о вступлении в борьбу против оккупантов и их пособников принимали и отдельные люди, и целые группы. В конце года Сопротивление уже превратилось во внушительную действенную силу. В нем были представлены почти все слои французского общества. Самую активную роль в движении играла Французская коммунистическая партия (ФКП).
Сведения о развитии Сопротивления во Франции регулярно приходили в Лондон к де Голлю. Проявив политическое чутье, генерал решил взять его под свой контроль. Он поставил перед собой задачу объединить разрозненные силы Сопротивления вокруг Свободной Франции. В связи с этим де Голль выступил с рядом речей, где изложил программу возглавляемой им организации. В одной из них он заявил, что к первоначальному девизу «Честь и Родина» теперь добавляется еще один – «Свобода. Равенство. Братство». «Мы хотим остаться верными, – подчеркнул генерал, – демократическим принципам, которые дал нашим предкам гений нашей нации и которые являются ставкой в этой войне не на жизнь, а на смерть»{195}. Для того, чтобы практически приступить к объединению различных группировок Сопротивления под своим руководством, де Голль начал направлять во Францию особые политические миссии. Главная из них была поручена известному деятелю французского Сопротивления Жану Мулену.
До войны Мулен в возрасте 39 лет стал самым молодым во Франции префектом департамента и директором канцелярии одного из министров правительства Народного фронта, радикала Пьера Кота. После поражения Франции правительство Виши сместило Мулена с должности префекта, и он посвятил себя организации движения Сопротивления. 20 октября 1941 года Мулен по собственной инициативе прибыл в Лондон к де Голлю. Он представил генералу доклад об обстановке во Франции. «Решающим условием всех дальнейших успехов Сопротивления Мулен считал немедленную помощь со стороны английского правительства и генерала де Голля. Он просил оказать организациям Сопротивления политическую и моральную поддержку, предоставить им в распоряжение средства связи и финансовую помощь»{196}. Мулен произвел сильное впечатление на главу Свободной Франции. Благодаря ему генерал впервые получил достоверные сведения о движении, развернувшемся на родине. Де Голль решил возложить на этого человека трудную, опасную и ответственную миссию – объединить все группировки Сопротивления и обеспечить их подчинение его руководству. 1 января 1942 года Мулен спрыгнул с парашютом в Южной Франции.
Де Голль пристально следил за развитием событий на фронтах войны. В январе 1942 года он поздравил советский народ, победивший немцев в битве под Москвой: «Нет ни одного честного француза, который не приветствовал бы победу России… Страдающая Франция вместе со страдающей Россией. Сражающаяся Франция вместе со сражающейся Россией. Повергнутая в отчаяние Франция вместе с Россией, сумевшей подняться из мрака бездны к солнцу величия»{197}.
На некоторое сближение со Свободной Францией пошли Соединенные Штаты. После вступления в войну с Японией они нуждались в удобных военно-морских базах на Тихом океане. Под властью де Голля уже находились островные владения Франции – Новая Каледония, Новые Гебриды, Маркизские острова, Таити, Туамоту и острова Общества. Рузвельт признал власть над ними Французского национального комитета, чтобы получить к ним доступ.
В конце февраля 1942 года в Лондон с островов Сен-Пьер и Микелон вернулся адмирал Мюзелье. На первом же заседании комитета, где он присутствовал после долгой отлучки, у адмирала опять возник конфликт с де Голлем. На этот раз Мюзелье был несогласен с дипломатической подоплекой военной операции, которой его отправили руководить. Генерал сразу же пресек дебаты по этому поводу. В ответ адмирал обвинил председателя комитета в «стремлении к диктатуре» и «некомпетентности»{198}.
Помирить двух французских военных пытался министр иностранных дел Великобритании Антони Иден. Вот как описал этот эпизод в своем дневнике Майский: «В течение нескольких дней де Голль упорствовал. Наконец, пришел к Идену. Длинный и горячий разговор. Один момент оба вскочили, стали как петухи, друг против друга, и стали кричать друг на друга. Де Голль, вытянувшись во весь рост и ударяя себя в грудь, воскликнул: «Я – Жанна Д’Арк! Вы можете меня сжечь на костре, как англичане раз уже сожгли Жанну Д’Арк, но вы не можете заставить меня изменить свои взгляды»{199}.
Отметим, что представители Москвы в Лондоне, и Майский, и Богомолов, относились к де Голлю очень настороженно и давали ему более чем нелестные характеристики. Так, например, Майский после конфликта главы Свободной Франции с Мюзелье заметил: «Окружение де Голля – кагуляры и проходимцы. Есть почти наверняка немецкие агенты. Сам де Голль ничего не понимает в политике, сочувствует фашизму итальянского типа, не умеет руководить людьми (со всеми ссорится). Вообще в вожди мало годится» {200}. В Москве, с одной стороны, прислушивались к мнению о главе Свободной Франции своих послов. С другой же, в Кремле всегда придерживались тактики поведения по отношению к де Голлю и возглавляемым им объединениям, руководствуясь конъюнктурными соображениями.
