Такие идейные волонтеры в Великобритании между двумя мировыми войнами оказались самыми эффективными агентами советской политической разведки. Несколько человек из этой группы вошли в историю. Прежде всего прирожденный разведчик Гарольд (Ким) Филби. Он наслаждался ролью человека, который водит за нос крупнейшие разведки мира — английскую и американскую. Он достиг вершины своей карьеры в конце Второй мировой, возглавив в английской секретной службе отдел, работающий против Советского Союза.
А Эрнст Генри дружил с Гаем Бёрджесом, еще одним знаменитым агентом советской внешней разведки. Бёрджес учился в Итоне, самой знаменитой британской частной школе. Захотел стать моряком и поступил в военно-морское училище. Не повезло! Подвело зрение, и он вернулся в Итон. А в 1930 году получил стипендию в Кембридже, где познакомился с тремя будущими агентами советской разведки — Кимом Филби, Дональдом Маклином и Энтони Блантом. Он заинтересовался левыми идеями, изучал труды Маркса и Ленина. В 1933 году вступил в Коммунистическую партию, летом 1934 года побывал в Советском Союзе. Вернувшись, рассказывал о тяжкой ситуации с жильем, но восторгался отсутствием безработицы.
Считается, что первым был завербован Ким Филби. Он и рекомендовал привлечь к сотрудничеству Маклина и Бёрджеса. В свою очередь Бёрджес посоветовал завербовать Энтони Бланта, которого убедил в том, что они смогут эффективно противостоять фашизму, если помогут Советскому Союзу. И они оба назвали имя Джона Кэрнкросса. Так сформировалась группа, которая вошла в историю разведки как «кембриджская пятерка».
Вербовщики надеялись, что Гай Бёрджес попадет на службу в британскую разведку. Ради этого он отказался от членства в Коммунистической партии и публично отрекся от коммунизма. Теперь он демонстративно говорил о необходимости дружить с нацистской Германией и несколько раз туда ездил. Он поступил на работу в Би-би-си и занялся установлением связей в политическом истеблишменте. Его представили начальнику МИ-6 Валентайну Вивьену, который проявил интерес к перспективному молодому человеку. Гай Бёрджес исполнил несколько поручений разведки, и его взяли в секцию спецопераций «Д», где поручили заняться вещанием на Германию. Проверки не потребовалось: его социальное положение и личные рекомендации говорили сами за себя — британская разведка в ту пору была клубом джентльменов.
А вот Эрнст Генри для британских спецслужб так и оставался подозрительным иностранцем. Но его зять Эдмонд Капп 13 декабря 1935 года встретил британского министра по внутренним делам Джона Саймона в Монте-Карло и замолвил словечко за родственника.
В министерстве 24 февраля 1936 года подготовили справку:
«10 января 1936 года Ростовский написал из Брюсселя с просьбой разрешить ему обосноваться в Англии.
Он привел три резона:
1. Все его литературные дела в Лондоне.
2. Он больше не ощущает себя в безопасности в Брюсселе.
3. Его будущая жена Рут Майер живет в Англии.
Эдмонд Капп дал письменные поручительства за Ростовского как своего родственника: он не коммунист и не будет заниматься политикой в Англии.
Было принято решение, что этот человек не должен поселиться в Англии. Он советский гражданин и коммунист. Но Капп уверяет, что Ростовский не станет пропагандировать свои политические взгляды.
Ростовский хотел бы жить в Англии, чтобы писать книги и быть ближе к издателям, которые готовят к выпуску его вторую книгу о Германии.
Он также намерен жениться на немецкой еврейке, живущей в Англии. Он называет ее беженкой, но она сама не обозначала свой статус и находится в стране как студентка. Она должна будет покинуть Соединенное королевство 8 апреля 1936 года.
Книга Ростовского о Германии породила враждебность, и Бельгия больше не является безопасным для него местом…
Новое во всем этом — не подтвержденное пока предположение о том, что Ростовский не в безопасности в Бельгии.
Следовательно, нет оснований для пересмотра ранее принятого решения о том, что ему не будет позволено обосноваться в нашей стране. Его издательские дела, без сомнения, могут быть решены во время коротких приездов.
Сообщите мистеру Каппу, что министр внутренних дел тщательно изучил дело Ростовского в свете его обращения, но он с сожалением сообщает, что он все еще не может позволить Ростовскому обосноваться в Соединенном королевстве.
Министр, тем не менее, не станет возражать против приезда Ростовского в Англию для консультаций с издателями, и телеграмма будет послана в британское посольство в Брюсселе с разрешением выдать ему соответствующую визу».
Британские контрразведчики заинтересовались и невестой Эрнста Генри. 28 февраля Министерство внутренних дел получило справку: «Относительно будущей жены Ростовского Рут Майер нам известно, что она очень активна в Комитете помощи Германии — особенно с его членами-коммунистами. Рут Майер находится в контакте с Отто Кацем относительно плана (оказавшегося неисполнимым) ее эмиграции в советское еврейское поселение в Биробиджане». Упоминание Отто Каца могло только напугать чиновников…
Проживавший на тот момент в парижском отеле Эрнст Генри 27 февраля 1936 года обратился с просьбой разрешить ему на две недели приехать в Лондон. Поскольку министр не возражал, решили визу ему выдать. И, разумеется, проинформировали МИ-5. 21 марта он прибыл в Англию на две недели.
Он приезжал и уезжал. Но покидать Англию ему не хотелось — континентальная Европа стала для него небезопасной. Всякий раз он просил лондонские власти продлить пребывание. Продлевали. А потом все равно просили покинуть страну. И так год за годом. 3 апреля 1937 года иммиграционный инспектор сообщил о приезде Ростовского в Англию. Цель: «каникулы и встреча с издателями». 15 июля в министерстве опять занялись делом Эрнста Генри: «Когда Ростовский запросил визу, он объяснил, что ему нужны материалы, которые невозможно получить в парижских библиотеках. И сказал, что вернется в Париж писать книгу. Но его приезды увеличиваются и выглядят как попытка здесь обосноваться». Пометка другого сотрудника: «Его девушка имеет право находиться в стране до 31 января 1938 года. Мы можем отложить окончательное решение относительно Ростовского до его следующего обращения за визой».
Новая запись в деле появилась 9 августа: «Его девушка — беженка, которая живет здесь с 1933 года и получила разрешение работать радиологом в лондонской больнице. Она многократно говорила, что не занимается политикой, и против нее нет компрометирующих материалов. Очевидно, что Ростовский будет предпринимать все меры, чтобы получить разрешение остаться в стране. Запросить МИ-5 относительно возможных возражений».
Эрнст Генри подал прошение о выдаче постоянного разрешения на жизнь в Англии 13 августа, а через три дня контрразведка МИ-5 информировала министерство: «Нам сообщили в мае 1936 года, что бельгийские власти считают Ростовского „агентом советского режима“». 7 сентября он получил письмо на министерском бланке: «Заместитель министра
