Нужно сказать, именно за это качество его в театре не то чтобы не любили, но слегка сторонились. Тем более что и с деньгами у артистов в те годы было пожиже, а с другой стороны, поскольку ещё — «до Захарова», на послеспектакльные междусобойчики тогдашнее руководство смотрело сквозь пальцы… Чем актёрский молодняк частенько и пользовался.
И вот однажды (рассказывал мне Коля Караченцов) тогда ещё неизвестные молодые актёры после спектакля скинулись по-скромному на пляшечку беленькой да на три пирожка (а на больше — и не хватало) и заныкались в самый дальний закуток, что под сценой, в крохотную каптёрочку. В слабой надежде, что «умелец» их не сыщет… И только разлили на троих, стараясь громко не булькать и не звенеть тарой, как тут естественно кто-то аккуратно — нет, даже не постучал — поскрёбся в двери каптёрочки — ТУК-ТУК!
— Понятно КТО! — сказал кто-то. — Гений наш штопаный, Шерлок Холмс сраный! Нашёл-таки!!!
…Открыли дверь, впустили, отлили полстакана со словами:
— Значит так! Выпил по-быстрому и — ВОН на. уй!!!
Хлопец, ничуть не смутившись, взял эти самые полстакана, аккуратно влил в себя, вытер губы и сказал, тихо и осуждающе:
— РЕЗКОВАТЕНЬКО!
После чего свалил, полный чувства собственного достоинства.
— Да, — вздохнул кто-то, — гений своего дела, и неважно, что без высшего образования!
Караченцов и весеннее половодьеВ один из приездов Коли Караченцова в Киев выдался у нас в промежутке между записями свободный денёк, и решили мы оторваться где-нибудь на природе подальше от расхожей фразы типа «какие люди в Голливуде!» и от поголовного народного желания запечатлеть на «фотке» себя любимого да в компании с Колюней… в общем, отдохнуть от издержек Колиной славы и народной любви.
Арендовали хороший катерок и двинули вниз по Днепру. Весна тогда выдалась с половодьем, поэтому немало островков, густо поросших вербами и прочей зеленью, мы «перебрали», прежде чем увидели впереди то, что искали. Уютный, окруженный густыми кустами, островок казался нам именно тем местом, где ни людей, ни поклонников. Коля переместился на самый нос катера и гордо восседал на самой его конечной точке, напоминая средневековую наяду на пиратских судах…
И откуда нам было знать, что именно на этом уютном островке и именно в точке нашей предполагаемой высадки расположилась… парочка. И понятно, с какой целью. Как говорят знающие люди, таких целей у нынешней молодёжи может быть ДВЕ. Это или сам ПРОЦЕСС, или процесс с целью изготовления потомства. Причём в любом случае ЭТО сопровождается весьма приятными ощущениями, но одно условие должно быть соблюдено: как можно тщательнее ЗАНЫКАТЬСЯ в кущи, в бурелом (если, конечно, твои друзья не позаботились о тебе и не подсуетили холостяцкую квартирку на время).
Но квартирка — это одно, а тут — природа, солнышко, птички, милая под боком несёт какую-то обычную ерунду… в общем — романтика.
И теперь представьте себе картинку «от Левитана» — уютный крохотный островок, со всех сторон нависает высокий тростник, НИ ДУШИ на …надцать км вокруг, и Он Её уже «приговорил» и взобрался на эту самую вершину Любви… и всё поплыло перед глазами…
… И в этот же самый миг над головой у них возникает… нос нашей лодки (дело ведь — в половодье, вода высокая!) и на ней… НИКОЛАЙ КАРАЧЕНЦОВ (!!!) в одних трусах…
Как говорят специалисты — ТОПЛЕС!
Скажите честно, а вы бы не двинулись мозгами, если бы подобное случилось с вами?!
Когда не ожидаешь НИКОГО рядом, и ты — на седьмом небе, и в целом мире только Ты и Она… И тут вдруг — БАХ! — И Караченцов! Откуда? С неба? Или напекло мозги?
…Коля глянул на парочку сверху и мгновенно просёк ситуацию:
— Полный назад! — скомандовал он, и наш баркасик послушно выполнил команду.
— Да-а-а! Так и импотентом недолго стать, — сказал кто-то негромко, когда мы уже отплыли.
Халява небеснаяДело было лет семь назад. Пригласили моего друга Колю Караченцова с гастролями в далёкую страну Австралию, ну а он пригласил меня. Как друга, аккомпаниатора и автора более тридцати песен из его репертуара.
Короче, сели мы на роскошный лайнер, стартанули, осмотрелись, и тут вдруг Коля поник духом в ПЕРВЫЙ раз. А всё потому, что первая остановка — в ОАЭ аж через шесть часов… А что такое шесть часов для курильщика с многолетним стажем, коим является Николай! Шесть часов — и ни одной сигареты! Дальше — хуже! Дубай — Сингапур, ещё сколько-там часов… и снова ни единой сигаретки! А впереди отрезок Куала Лумпур — Мельбурн! И это — целых семь часов! Мне-то что?! Мне-то пофигу, а вот Колян…
В общем, только мы сели в Сингапуре, как Коля потащил меня искать SMOKING AREA, а по-нашему курительную комнату. И мы её НАШЛИ!
Вообразите отдельно взятый крохотный дурдом посреди огромного аэропорта, в виде комнатки десять на десять метров, где НИЧЕГО не видно из-за плотного (не то слово!) табачного дыма, где находятся десятка два не видящих друг друга мужиков, которые, сопя и кашляя, давятся никотином, и посреди всего этого кошмара… сидит на стуле чей-то маленький мальчик в томительном ожидании своего малахольного папочки.
После тринадцатичасового воздержания Коля припал к любимой «Приме», как младенец к мамкиной сиське. Вскоре глаз его прояснился, пропала озабоченность, и я понял: он готов и дальше переносить трудности аж до Мельбурна.
Нам сменили аэрофлотовский самолёт на самолёт с кенгуру, дальше было «Fasten belts!», и — вперёд на юг! Примерно час летели нормально, но потом Коля опять заскучал, заворочался в кресле и ко мне:
— Вова! А может — по пять капель, раз уж смолить нельзя?!
А у меня как раз с собой (тогда ещё погранцы не особо пили кровь при досмотре) в ручной клади тихо спала пляшка «Рябиновой на коньяке», коя была тут же извлечена и уже готова была к скромному разлитию… Как вдруг коршуном подкравшаяся стюардесса возраста «поздний Бальзак» что-то гневно пророкотала и… моя «Рябиновая» оказалась у неё в руке. Откуда и не вернулась.
И тут Коля упал духом во ВТОРОЙ раз.
— Да-а-а! — протянул он. — И за что ТАКУЮ газель держат в стюардессах? Наверно, за её нюх! Или идут на рекорд имени товарища Гиннесса! Мол, единственная в мире стюардесса, лично знавшая королеву Викторию.
…Я оставил Колю упражняться по поводу биографии мегеры, а сам отправился к ней с достаточно хамской целью выяснить, употребит ли она мою «Рябиновку» САМА или всё ж таки поделится с экипажем по прибытии в Мельбурн. И тут, как это порой бывает в экстремальных ситуациях, ко мне на помощь пришёл… английский язык. Да-да, тот самый английский, благополучно забытый после школы и вуза, но который вдруг неожиданно сам по себе возник из глубин сознания. И на котором я довольно понятно стал излагать «девушке» свои претензии.
