ТАКОЙ ПОВОД !!! В КОИ ВЕКИ ! АЛЛАХ УСЛЫШАЛ НАШИ МОЛИТВЫ ! ДА ЕЩЕ И КОМАНДЫР БЛАГОДАРНОСТ ЗДЕЛАЭТ !
— Народний опольченый! Командыр народний опольченый — радовой Мухамедзянов! Разрешитэ действоват? Ми здэс все знаэм, ми всо умээм, ми всо ЗДЕЛАЭМ! Ми этот дыверсант — голие рукамы поймаэм… Ух… Могитхан каргиз прочима (непереводимо) Товариш лэйтэнант! А?
— Н-да… Ну что ж… Давайте… Только автомат молодому-то отдай…
— Я сыбэ в бою достану! Спасыбо… ну всо… ми пошоль…
«Красначи» были ребята не промах — элитное подразделение полигона, подготовочка, снаряжение и прочие военные примочки у них были будь здоров. Поэтому пройти степью через ДВЕ РОТЫ ОХРАНЫ, через всевозможные засады и патрули — извините, проще чем два пальца обмочить… Однако НЮХ, интуиция, телепатические способности, ночное зрение и прочие редкие качества ополчения сработали…
Народное ополчение приносило разведчику диверсантов одного за другим. Изрядно помятых. Очень даже… Диверы тут же почему-то давали полный расклад — сколько, где, как, основная и запасная частота, место сбора и прочее и прочее…
При этом вокруг старта, да и на самом старте — сумашедшая пальба, дымовые шашки, сигнальные ракеты, взрывпакеты. Причем все это — свое, то есть трофейное, отнятое у диверов …
Короче говоря — бедлам неимоверный…
«Господа несговорчивые диверсанты. Я уже давно на вашей частоте. Все слышу. Предлагаю тихо мирно прибыть с поднятыми руками ко мне в гости. Иначе господа из народного ополчения вас ко мне принесут!..»Штаб полигона предполагает ВЕСЬ батальон охраны НАТРАВИТЬ на мой старт?
— Т-Товарищ… подполковник ! Они что там — ОХ…ЕЛИ ? — режимщик чуть не заикался. — Да … у меня… РАКЕТА БОЕВАЯ … на старте… Заправка водородом вот-вот… Да что же это…
— Ну что я могу…
— Ну и ну… — режимщик думал рывками. В голове клинило… Терлись несмазанные остатки мозгов… Да-а-а… — Значит так , товарищ подполковник! ТО, ЧТО СЕЙЧАС НА МОЕМ СТАРТЕ — СТОИТ ПОЛОВИНУ НАЦИОНАЛЬНОГО ДОСТОЯНИЯ СТРАНЫ …
Если не больше… Поэтому — устраивать неописуемый бардак — глупость, это — срыв испытаний, это — паника в боевом расчете, тем более, что реальный противник — тем более не упустит возможности нагадить во время этих учений РЕАЛЬНО… РЕАЛЬНО !!! А потому — докладываю лично вам и требую, чтобы вы передали это выше — Я И МОИ РЕБЯТА — МЫ БУДЕМ ПРИМЕНЯТЬ БОЕВЫЕ ПАТРОНЫ И ДЕЙСТВОВАТЬ НА ПОРАЖЕНИЕ !!! ШУТКИ КОНЧИЛИСЬ …
— Ну ты не горячись, ей богу…
— Все, товарищ подполковник. Можете снимать меня с должности и прочее… Я так не могу… Не позволю… Я буду мочить всех БОЕВЫМИ ПАТРОНАМИ. Так и передайте. Или снимайте меня… Все… Разрешите идти? Есть…
Ошалевший, офонаревший (и прочие синонимы) режимщик вернулся в часть. Рассказал своему начальнику штаба. Реакция Долгова была достаточно прогнозируемой:
— Ты правильно все сказал… Молодец… Так… Але… Але… Начальника службы артвооружения… Осокин ? Осокин, дружище, сейчас притащи разведчику цинк трассирующих… Каких? Зеленых… Да … ему в кабинет… да… Все. Ну, что, Володя… вообщем, мочи поверх голов. Кто умный — заляжет и успокоится… А кто герой… ну и … не судьба ему… не х…р на наш старт лазить… Если что — я все возьму на себя… Давай…
Примерно такие же напутствия высказали и чекисты. И тоже сказали, что пропасть не дадут…
Как там было в главном штабе, кто надоумил, какими доводами, уговорами — не ведомо. Не доложили режимщику…
А потому он мобилизовал всех, кого смог за сутки до «Времени Ч» и двое суток после этого времени. С тремя сержантами из роты охраны — головорезами — не спавши, гулявши по периметру стартового комплекса по ночам. Изредка выпуская в степь очередь зеленых трассеров… Для острастки… или для успокоения души… Никто не знает…
ВОТ ТАКАЯ ДУРЬ ТВОРИЛАСЬ НА НАШЕМ СТАРТЕ…
* * *
Через пару дней после расстрела степи в бендюжке режимщика появился командир части…
После очередных круглосуточный бдений и беготне по старту режимщик после вялой фразы «При пожаре выносить в первую очередь. Доклады через 15 минут…» принял на топчане позицию «убитой вороны» — руки в стороны, морда произвольно, рацию под голову — отбой… Солдатики — секретчики принялись расхаживать по старту и что-то очень хорошее, успокаивающее докладывать по рации… Отбой…
Откуда-то издалека, из других миров, вчера, из другой жизни едва-едва слышно прозвучал голос командира:
— Ты чего это… Да тут у тебя целый арсенал… Ты чего это тут … шалишь? Постреливаешь?
Воспитанный уставами костный мозг включился и попытался самостоятельно придать скелету вертикальное положение с дальнейшей автоматической отдачей воинской чести и разжатием челюстей для дальнейшего доклада… Однако тяжесть головы и полная расстройка вестибулярного аппарата не позволила костному мозгу произвести эти манипуляции… Максимальное изменение ситуации — режимщик сел на топчане и фыркал что-то нецензурное… Ему казалось, что он докладывал командиру части о состоянии дел…
Причем докладывал четко и бодро…
— Так… понятно… — командир смотрел на то, что было когда-то бравым режимщиком и усмехался. — Ну и чего?
Наконец корреляционные процессы установились, параллакс принял ближнюю зону, навелась резкость, был установлен надлежащий язык общения…
— Та-арщ ПОДОВНИК… Это … Вот.
— Ты чего тут стреляешь? А?
В Военно-Космических войсках МО СССР все полковники (и подполковники) делятся на три четкие категории. Строго.
Категория №1. «ЭЙ, ПОЛКОВНИК !» Это — прошедшие почти все испытания инженеры. Испытания во всех — технических, житейских смыслах. Это — двигатели инженерной части. Ее цвет. Сублимированный остаток. Старлеи и выше разговаривают с ними так:
— Кузьмич! А сигнала нету! Где-то не контачит, зараза…
— Так, Сережа, давай-ка мы посмотрим в этой стойке… Так… ну-ка тестер… смотри, СЫНОК, осторожнее… Так, что у нас тут… ножка в разъеме неуверенно… так… ну вот… давай паяльник, СЫНОК…
— Так это… Кузьмич… на прошлых работах тут ведь все в порядке было…
— На каждой новой работе — нужно все заново проходить, все разъемы, кабели, вентили, штуцера… Работа у нас такая, СЫНОК…
Возраст этих полковников установить трудно. Для всех они — отцы. Все для них — СЫНКИ… Форма одежды у них — застегнутые не в свои петли пуговицы, отчего китель перекособочен, а они — не замечают. Фуражка — всегда криво, кокардой на ухо, форменная одежда засалена маслом, припоями, прожжена искрами от сварки… Звезды на измятых погонах — припендюрены кое-как, неровно, гляди крайняя отвалится…
