Мы боялись досады на незваных гостей, боялись нарушить распорядок дня писателя…
Несмотря на исключительное несоответствие оригиналу всех портретов, которые нам пришлось видеть, мы сразу узнали этот мужественный чистый лоб, этот ястребиный нос, светлые, курчеватые, как он пишет, коротко остриженные волосы, зеленоватые, зоркие и чуть насмешливые глаза. Он невысок, у него крепенькая, ладная фигура.
Обаяние и гостеприимство этого человека редкостны. Ни тени неловкости не испытали мы ни в эту первую встречу, ни в последующие, встречаясь с Михаилом Александровичем на пляже, на охоте и у него дома.
К Шолохову идут со всеми своими заботами и горестями. Трогательно и наивно рассказывают о своих затруднениях. И всегда, если человек нуждается в помощи, Шолохов примет участие в нем, во всем, в чем может, пойдет ему навстречу. Случается, дело доходит до курьезов. Раз одна казачка поставила в тупик даже видавшего виды Михаила Александровича: она пришла к нему с жалобой на зятя, который хочет ставить в доме перегородку.
При нас пришла группа студентов-геологов, которые проводили свою летнюю практику на Дону. Михаил Александрович охотно их принял, около часу беседовал с ними. Хорошие, задорные ребята, изрядно начитанные, они очень тепло рассказывали о себе, расспрашивали и в то же время старались не ударить лицом в грязь перед любимым писателем и невольно держались с ним немножко запанибрата. Когда они просили его поторопиться, приналечь и закончить поскорее четвертую книгу романа, было такое впечатление, что им хочется похлопать его по плечу и сказать: «Ты уж смотри, старичишка, не подкачай! Будем ждать». Михаил Александрович шутил, стараясь попасть им в тон; трубка помогала ему прятать улыбку, только глаза озорно искрились.
Нас поразили благородство и скромность обстановки в квартире писателя. Вот уж поистине: «краснодеревщики не слали мебель на дом». Мы с чувством глубокого уважения вспоминали рассказ одного казака-колхозника о том, будто Шолохову хотели построить дачу, а он настоял, чтобы эти деньги пошли на ремонт вешенской школы. Не знаем, правда ли это. Во всяком случае, это похоже на Шолохова. Вешенскую школу мы видели. Ее недавно ремонтировали.
Михаил Александрович – прекрасный семьянин. У него тогда было трое детей; теперь растет еще дочка.
Дома у них всегда весело, шумно. Потому и выстроили, наверно, такой дом с вышкой: в вышке – кабинет. Михаил Александрович отнюдь не живет отшельником. К нему часто, даже слишком часто, прилетают на аэроплане репортеры, корреспонденты, фотографы, работники театра… Столица, в сущности, очень близко. Когда мы были раз у него, за чайным столом сидел один из московских писателей и другой приехавший из Москвы знакомый Михаила Александровича. Все над чем-то хохотали. Видно, все приезжающие чувствуют себя здесь просто и легко. Одного из москвичей называли «завкипом»: он сидел около самовара и, как мог, помогал хозяйке разливать чай во множество стаканов и чашек – заведовал кипятком.
Своих детей Михаил Александрович очень, видимо, любит. Нередко он потакает их желаниям, доставляя некоторые затруднения их матери, а то и приводя в трепет окружающих. Так, например, однажды, когда маленький Миша вдруг проявил внезапно проснувшийся интерес к бабочкам, любящий отец, сидя за рулем, устроил на своей перегруженной семейством и гостями многострадальной машине такую гонку за этими порхающими созданиями прямо по лугу, по кочкам, что москвичи, отвыкшие от автолихачества, сидели, вцепившись в борты мужественного автомобиля и стиснув зубы, чтобы не прикусить язык.
Михаил Александрович – страстный охотник. Да на Дону места такие, что не охотиться и не рыбалить, как тут говорят, невозможно.
Вот те немногие детали, которые удается сейчас вспомнить. Так всегда бывает, когда сталкиваешься в жизни с каким-нибудь очень большим явлением. Все ощущение его остается, а начнешь рассказывать – и говоришь о досадных мелочах. Словно не хватает времени для главного.
Уезжали мы, увозя живое впечатление от знакомства с огромным художником, подлинным писателем-коммунистом, человеком исключительной скромности, редкостно обаятельным в отношениях с людьми, своим творчеством, своей жизнью завоевавшим крепкое доверие народа, подлинным народным писателем.
Фильм «на Донских просторах»
Предложение Мих. Шолохова
Писатель Михаил Шолохов предложил Ростовской студии кинохроники создать в 1941 году звуковой документальный фильм «На донских просторах». В связи с этим предложением писателя, живущего в станице Вешенской, посетила группа творческих работников студии.
В беседе с киноработниками тов. Шолохов сказал, что многие кинооператоры и фоторепортеры, к сожалению, до сих пор еще показывают Дон поверхностно, слащаво, снимая на пленку одни и те же станицы.
Тов. Шолохов предложил показать в кино советский Дон сильным, красивым, таким, каким он есть в действительности. В фильме должны быть показаны широкие донские степи, которые простираются вплоть до Сталинграда, чудесные берега донской реки Хопер, многочисленные озера, поросшие густыми камышами. Необходимо также заснять жизнь и работу казаков – страстных охотников и рыболовов, колхозных садоводов.
Фильм «На донских просторах» должен быть оформлен донскими песнями и музыкой.
Сталинскому лауреату – Шолохову Михаилу Александровичу
Вешенский райком ВКП(б) поздравляет Вас, дорогой Михаил Александрович, с получением сталинской премии за выдающееся произведение советской литературы «Тихий Дон».
Ваша многолетняя работа высоко оценена партией и советским правительством.
Желаем Вам здоровья, творческих успехов в создании новых произведений, таких же хороших, как «Тихий Дон».
М. Штительман, Григорий Кац, В. Закруткин
Наш Шолохов
«Ранней весною, когда сойдет снег и оттает полегшая за зиму трава, в степи начинаются весенние палы. Потоками струится подгоняемый ветром огонь, жадно пожирает он сухой аржанец, излетает по высоким будыльям татарника, скользит по бурым верхушкам чернобыля, стелится по низинам… И после долго пахнет в степи горькой гарью от выжженной и потрескавшейся земли. Кругом весело зеленеет молодая трава, трепещут над нею в голубом небе бесчисленные жаворонки, толкутся на кормовитой зеленке прилетные гуси и вьют гнезда осевшие на лето стрепеты. А там, где прошлись палы, зловеще чернеет мертвая обуглившаяся земля. Не гнездует на ней птица, стороною обходит и зверь, только ветер крылатый и быстрый пролетает над нею и далеко разносит сизую золу и едкую темную пыль».
