На следующее утро все собрались в переговорной на срочное совещание. Джек и Эв стояли в нескольких метрах от входной двери. Они оба получили сообщение от Биджана с требованием немедленно позвонить ему, причем обоим вместе. «Ничего не предпринимайте, – написал Биджан. – Немедленно позвоните мне».
Они вышли из переговорной, оставив менеджеров в полном недоумении. И хотя от них требовался единый конференц-вызов, они направились в противоположные стороны. Джек пошел в комнату Radiohead, а Эв в другую переговорную. Затем оба позвонили Биджану.
– Послушайте, мы в курсе того, что происходит, и не хотим, чтобы вы сейчас что-то делали. Возьмите паузу, – заявил Биджан.
Джек слушал Биджана. До него донеслась мелодия Radiohead. Ему пришлось теснее прижать айфон к уху, чтобы заглушить еле слышную музыку. Но он успел с иронией отметить, что из динамиков звучала песня «Полиция кармы» – именно в тот момент, когда он ввязался в странную битву за власть с Эвом.
– Мы с Фредом прилетим на следующей неделе и проведем встречу с вами и с менеджментом, – продолжил Биджан.
Разговор был окончен. Биджан повесил трубку, облегченно вздохнув, после того как ему удалось отложить смену CEO. Эв и Джек одновременно открыли двери комнат и застыли друг напротив друга, словно в банальной романтически-комедийной сцене. Затем стремглав прошли несколько шагов в одну сторону и молча сели друг напротив друга.
В новом офисе Эв и Джек не только устроили «комнату Radiohead», но и пожелали сидеть в одном месте. Теперь их столы стояли вплотную друг к другу. Теперь они уперлись хмурыми взглядами в мониторы на столах – ни дать ни взять мешки с песком на брустверах для отражения вражеского огня.
Джек знал теперь, что на стороне противника значительные силы. Он прокручивал в уме слова Биджана, отчаянно пытаясь понять, что же происходит. Слова «пока» и «не сейчас» ходили в мозгу кругами, но не давали ключей к ответу.
Фред и Биджан прилетели в штаб-квартиру Twitter неделю спустя. План состоял в том, чтобы уволить или отстранить Джека и назначить Эва CEO. Но когда пришло время включить рубильник, запротестовал Биз и на время защитил друга. Теперь у Биджана и Фреда не имелось другого выхода, кроме как оставить Джека в его текущей роли. Они предъявили ему ультиматум.
– У тебя три месяца. Три месяца на то, чтобы всё исправить и наладить управление компанией.
Разумеется, они знали, что Джек не сможет ничего исправить ни за три месяца, ни за три года. Он был просто неспособен управлять компанией. Это сродни попытке строительства песочного замка под водой.
Инвесторы вернулись в Нью-Йорк и Бостон соответственно и начали вести переговоры о способе отстранить Джека. Они переписывались, обсуждая его возможную новую должность. Именно в этот момент Биджан и совершил ужасную ошибку.
Сев рано утром за компьютер, даже не успев выпить чашку кофе и едва отойдя от непродолжительного ночного сна, Биджан случайно нажал «отправить всем» вместо того, чтобы адресовать письмо только Фреду.
«Думаю, Джек примет роль “пассивного” председателя совета директоров, – писал он. – Тогда уже Эву надо будет решать, сможет ли он ужиться с Джеком в новой должности». И тут нажал роковую кнопку, не успев четко осознать, что делает.
Несколькими секундами позже он смотрел на ветку сообщений и произносил слово, 18 раз написанное в письме Фреду Уилсону: «блин блин блин блин блин блин блин блин блин блин блин блин блин блин блин блин блин блин».
Затем моментально набросал письмо Джеку: «Пожалуйста, позвони мне сразу, как получишь это письмо. Вне контекста оно может быть неправильно понято».
Но поздно. Джек понял, что произойдет дальше.
Лето 2008 года подходило к концу. На стыке августа и сентября вступала в действие трехмесячная отсрочка приговора для Джека.
Джек поговорил с Биджаном после злосчастного письма. Он полагал, что еще может каким-то образом уберечь себя. Он тут же впал в лихорадочное состояние и провел совещание с топ-менеджерами Twitter, где объявил план предстоящей битвы.
– Прежде чем мы начнем, я хотел бы вернуться к событиям прошедшей недели, – сказал Джек. – Для меня это был хороший будильник.
Он взял на себя ответственность за проблемы Twitter, признал, что ему недоставало качеств сильного лидера. Но также возложил часть вины на Эва и Голдмэна, отметив, что должен реализовывать свое ви́дение пути развития компании, а не чужое. Он также признал, что Twitter требует «глубокого осмысления», как об этом говорил Эв с первого дня работы.
Но «глубокое осмысление» по Джеку состояло не в том, чтобы прекратить 30-часовые поломки сайта. И не в том, чтобы как-то решить проблему с грабительскими счетами. А в том – как он изложил свою идею в письме Фреду и Биджану, – чтобы «быть на переднем фланге исторических президентских выборов 2008 года».
«Если обратимся в прошлое, то именно события, которыми все делятся и которые все переживают одномоментно, определяли суть и миссию Twitter, формировали то, что он предлагает всему миру. И самое крупное событие в ближайшем будущем – и в этом с нами солидарны пользователи – будет происходить у нас под носом. Оно стремительно приближается и сделает нас безумно популярными», – писал Джек совету директоров. И под торжественный бой барабанов пафосно объявил: «Twitter будет на переднем краю исторических президентских выборов 2008 года. Сделаем мы что-нибудь в этом направлении или нет – все равно это станет для нас главным событием. Представьте, какой может быть эффект, если мы как компания сможем полностью охватить их».
Ни один из членов Совета, прочитав письмо, не поддержал этот посыл. Фред: «Это не решит наши проблемы!» Биджан: «О, Джек…» Эв: «ЧЗХ». Голдмэн: «О какой фигне он думает?»
Blogger уже прошел этот путь. Четырьмя годами ранее Голдмэн обращался лично к Национальному демократическому съезду в Бостоне, пытаясь убедить всех присутствующих и журналистов писать об этом событии в блогах. Тогда он на личном примере убедился: люди пользуются новыми технологиями тогда, когда им это требуется, а не тогда, когда их к этому призывают.
Голдмэн хорошо помнил выборы 2004 года. Он висел на телефоне с Ноа, оставшимся в Калифорнии, и рассказывал о происходящем в Бостоне хаосе с протестами и полицией. Ноа делал из этого подкасты, излагающие апокалиптическую картину событий.
С приближением выборов 2008 года о блогах и подкастах уже никто не вспоминал. Новое слово пронизало повседневную речь политиков и журналистов – «Twitter».
С одной стороны, протестующие использовали сервис для организации выступлений против полиции. С другой – молодой сенатор из Иллинойса Барак Обама использовал Twitter, чтобы нарушить привычный ход политической борьбы и заложить основы новой кампании, в которой надеялся одержать победу. Многие газеты, включая Huffington Post, завели аккаунты в Twitter и публиковали там новости в режиме онлайн со съездов партий.
На самом деле Twitter не надо было предпринимать специальных усилий для обеспечения роста популярности. Всё и так шло к созданию «персональной ленты новостей», как это формулировал Биз.
Twitter продолжал спрессовывать время, поставляя новости быстрее, чем новостные издания, существовавшие на этом рынке уже больше века. Чем больше людей присоединялись к сервису, тем быстрее распространялись новости. Во время съездов Демократической и Республиканской партий 2008 года 1,4 миллиона активных пользователей отправили 365 тысяч твитов, посвященных событиям. Эти цифры, признавал Эв, подтверждают значимость события, но они ничуть не менее важны, чем рост крохотной команды из 22 сотрудников и поддержание корректной работы сайта.
Сайт продолжал ежедневно падать, как и вся страна, в которой из-за недостатка мощностей происходило веерное отключение электричества. «Падающий кит» появлялся на главной странице почти каждый час. Иногда проблемы длились несколько минут, иногда – дольше суток. Брандспойт – обозначение, придуманное для всех твитов, проходящих через сервис для сторонних приложений, – часто отключался.
Пока Джек посвящал все свое рабочее время разработке дизайна предвыборных страниц, Эв молчал. Он ждал, когда Джек провалится. И оставалось недолго.
На следующем заседании совета директоров, после слайдов, рассказывающих о количестве новых подписчиков, Фред и Биджан попросили Грега Пасса, возглавлявшего отдел разработки и администрирования, представить план устранения неполадок в Twitter. В принципе невыполнимая задача – все равно что попросить механика заменить мотор в движущейся машине с 1,4 миллиона пассажиров.
Когда в конференц-зал вошел Грег, в окна ярко светило солнце. Он медленно, спокойно опустился в кресло, как врач, собирающийся изложить пациенту печальные новости.
Грег начал с объяснения, что ему пришлось написать программу для определения всех проблем на сайте, чтобы разобраться, почему он постоянно уходит в офлайн. Он открыл ноутбук и стал говорить. Джек сидел молча. Эв тоже. Грег предупредил обоих о том, что собирается изложить Фреду и Биджану.
