После церемонии новобрачные, вице-король и вице-королева Италии, отправились в Милан, а Наполеон и Жозефина отбыли в Париж.
//__ * * * __//
Молодая чета обосновалась в Милане, и от этого выгодного по политическим соображениям, но оказавшегося счастливым брака вскоре разрослось высокородное древо, широко разветвленное не только по всей Европе, но и за ее пределами (подробно об этом будет рассказано ниже).
22 ноября 1807 года Наполеон вдруг посетил Эжена и Августу-Амелию в Милане.
Камердинер Наполеона Констан в своих «Мемуарах» рассказывает: «Вице-король узнал о прибытии отчима только тогда, когда император был уже в полулье от города, но тут же поспешил встретить нас, сопровождаемый небольшой группой придворных. Император приказал остановить карету и, как только открылась дверца, протянул руку принцу Эжену и ласковым тоном произнес: “Иди сюда, подсаживайся к нам, мой милый принц, мы появимся в городе вместе”.
Несмотря на искреннее изумление, вызванное этим неожиданным визитом, едва мы въехали в город, как уже все здания сверкали иллюминацией. <.> Император отправился во дворец, служивший резиденцией вице-королевы. Ни к одной женщине император не проявлял такого искреннего внимания и уважения, как к принцессе Августе; и в самом деле, никогда не встречал более прекрасной и более безупречной женщины. Было просто невозможно говорить о красоте и добродетели в присутствии императора без того, чтобы он не привел вице-королеву в качестве примера. Принц Эжен был весьма достоин такой совершенной жены».
Вечером Наполеон в сопровождении Эжена и Августы-Амелии посетил театр Ла Скала. На следующий день они уже были в Вероне, а потом отправились в Венецию.
В Венеции он случайно услышал разговор Эжена де Богарне с гофмаршалом Дюроком, касавшийся былого величия этого города. Эжен в этом разговоре заметил, что многие венецианские патриции сожалеют теперь о своей прошлой свободе.
Вступив в разговор, Наполеон воскликнул:
— Свобода, ну что за чепуха! Свобода никогда не существовала в Венеции, за исключением тех немногих аристократических семей, которые угнетали остальное население! — В довершение он заявил: — Лев Святого Марка постарел, у него нет больше ни зубов, ни когтей! Венеция стала всего лишь тенью своего прежнего «я», и ее последний дож, оказавшись сенатором Французской империи, посчитал бы, что его повысили в ранге.
Последствием визита Наполеона в Венецию и этого разговора стало то, что 20 декабря 1807 года Эжен де Богарне получил письменный патент на титул князя Венецианского.
//__ * * * __//
Воевал Эжен де Богарне умело. За это Наполеон сделал его генерал-полковником гвардейских конных егерей, а потом и вице-королем Италии. В 1809 году он отличился, сражаясь с австрийцами в Италии. Здесь он уже впервые самостоятельно командовал войсками, одержав несколько блестящих побед. Потом, уже вместе с Наполеоном, он участвовал в сражении при Ваграме, затем — в походе в Россию. Честно и весьма эффективно воевал он и весь 1813 год.
Как отмечает историк Десмонд Сьюрад, «его полевая служба была неизменно выше всяческих похвал».
Все это время он сохранял верность своей жене (во всяком случае, ни в одном источнике не удалось отыскать и намека на какие-то его внебрачные связи или увлечения — не такой это был человек).
Что касается Августы-Амелии, то, «созданная, чтобы понять и оценить благородные качества Эжена де Богарне, она всегда оставалась в общности взглядов с ним, и ее жизнь была неотделима от жизни супруга».
По словам историка А._Ж. Дювержье, «во всех обстоятельствах она показала себя женой самоотверженной и беззаветно преданной». Более того, в период с 1807 по 1812 год она родила ему четверых детей.
//__ * * * __//
В апреле 1814 года Наполеон был отправлен в ссылку на остров Эльба.
После этого Эжен де Богарне прекратил военные действия в Италии и стал ожидать решения своей участи. И надо сказать, дела его складывались совсем неплохо: король Людовик XVIII и союзные монархи сохранили за ним титулы, заслуженные храбростью и благородством, а в лице русского императора Александра I он нашел не только покровителя, но и друга.
Александр, в частности, обещал выхлопотать Эжену де Богарне независимое княжество. Более того, после отречения Наполеона русский император даже некоторое время склонялся к мысли посадить Эжена де Богарне на трон Франции. В ответ на это союзные державы предлагали ему во владение герцогство Генуэзское, что тоже было весьма неплохо.
Тем временем, 15 апреля 1814 года, мать Эжена де Богарне (первая жена Наполеона, с которой он развелся в 1809 году) в сопровождении почетного караула, украшенного белыми королевскими кокардами, вновь обосновалась в своем любимом Мальмезоне. И вновь замок охватило то оживление, которое было свойственно самым прекрасным дням Консульства и Империи. Многочисленные кареты и коляски появлялись перед его воротами, а визит к Жозефине стал обязательным для всех влиятельных и малозаметных принцев, в той или иной степени способствовавших падению Наполеона.
Император Александр был мил с Жозефиной и дружески расположен к ее детям — Гортензии и Эжену. Особенно ему нравилась тридцатилетняя Гортензия, и, влекомый одновременно матерью и дочерью, русский император зачастил в Мальмезонский замок. Там он часами о чем-то разговаривал с Жозефиной, гуляя с ней по аллеям парка или уединяясь в дворцовых покоях.
Для Эжена де Богарне Александр добился у короля приема, вылившегося в верноподданнический маскарад. Правда, Эжен так ничего и не смог получить от новой власти.
Тогда он оставил Францию и уехал к родителям жены в Мюнхен.
//__ * * * __//
Главным событием жизни Эжена де Богарне в конце 1814 — начале 1815 года было его присутствие на Венском конгрессе, определявшем судьбу новой Европы. На этом конгрессе решались и важные для бывшего вице-короля Италии вопросы. В частности, в связи с тем, что благородство характера Эжена де Богарне и его порядочность были всем хорошо известны, а также благодаря тому, что он успел завоевать симпатии русского императора Александра I, его планировалось сделать государем суверенного княжества Понтекорво, которое при Наполеоне принадлежало маршалу Бернадотту.
Гаэтан де Ракси де Флассан в своей «Истории Венского конгресса» пишет: «Интрига разгорелась вокруг Эжена де Богарне, бывшего вице-короля Италии. Он прибыл в Вену, где поначалу затерялся в толпе лиц, также приехавших в эту столицу. Того, что он был пасынком Бонапарта и даже родственником короля Баварии, не хватило, чтобы выйти из тени, в которой его, похоже, хотели оставить; однако император Александр, оценивший его личные качества, посодействовал ему».
Первоначально предложение выглядело следующим образом:
1. Княжество Понтекорво будет увеличено до численности населения в 50 000 душ. Это увеличение произойдет за счет Неаполитанского королевства. Принц Эжен встанет во главе этого суверенного княжества, но он не сможет открыть там свою резиденцию до того момента, как император Австрии сочтет, что обстоятельства этому не мешают.
2. Принц Эжен сохранит свое личное имущество, как движимое, так и недвижимое, в австрийских провинциях Италии.
3. Король Баварии уступит принцу Эжену замок Байройт и его окрестности.
По этому поводу последовали серьезные переговоры между представителями России, Пруссии, Австрии и Баварии. После переговоров император Александр I направил Эжену де Богарне новый проект предложения. В нем говорилось следующее:
«Нынешние условия не позволяют выделить княжество, предназначенное принцу Эжену в суверенное владение. В связи с этим были приняты нижеследующие решения:
1. Права принца Эжена на суверенное правление признаются для него лично и для его семьи, и договаривающиеся стороны обязуются предоставить ему обещанное, как только обстоятельства перестанут этому препятствовать.
2. Принц Эжен сохранит в полном объеме свое личное имущество, как движимое, так и недвижимое, во всех провинциях, составлявших Итальянское королевство, какими бы ни были их последующие правители и чьими бы войсками они ни были заняты.
3. Король Баварии уступит принцу Эжену замок Байройт и его окрестности для организации там резиденции».
К сожалению, после внезапного возвращения Наполеона с острова Эльба (это произошло 1 марта 1815 года) все проекты в отношении его пасынка провалились.
Гаэтан де Ракси де Флассан пишет: «Но, как только стало известно о высадке Бонапарта, Богарне был обвинен в таинственных связях с некими неизвестными, это сделало его подозрительным, и он получил приказ вернуться в Мюнхен, где за ним стали внимательно следить».
В результате Венский конгресс постановил лишь выдать Эжену де Богарне денежную компенсацию в пять миллионов франков.
