Как и в Вене, Гитлер вел в Мюнхене одинокий образ жизни. Окружающие не понимали его, что ему, кстати, было совершенно безразлично. Он уклонялся от сближения с людьми, не говоря уже о дружбе, так как ни перед кем не хотел открывать душу. В глазах нормальных бюргеров Адольф Гитлер ведет бессмысленную и бесцельную жизнь. Большую часть дня он проводит за чтением книг и журналов. Картины он рисует только днем, да и то в течение всего нескольких часов. [94] Время от времени он ходит в кафе на ближайшем углу, чтобы съесть там пирог и прочитать газету. Вечерами он дискутирует с Йозефом Поппом (старшим), излагает ему свои представления и идеи и зачитывает выдержки из специальных книг по военным вопросам. Его не интересует «профессия» или то, что обычно понимается под этим словом, и в этом он почти не отличается от других художников. Так, например, знаменитый Оскар Кокош-ка, учившийся в Венской школе художественных ремесел еще до того, как Гитлер пришел туда на прием к профессору Роллеру, рассказывал на своем 85-летнем юбилее: «Я всегда был бродягой, начиная с самой юности».
Гитлер ведет богемный образ жизни, но при этом всегда так изысканно одет, что даже особенно чувствительный к этим вопросам портной Попп, которого клиенты особо ценят за приобретенный им в Париже вкус, не может сказать о его костюмах ни одного плохого слова. [95] Кроме того, Попп уже в то время видит в нем личность, чьи способности подают большие надежды. Не случайно он уже в 1919 г. вступает в Германскую рабочую партию (членский билет № 609), где Гитлер отвечал за пропаганду. [96]
Гитлер, зная, что окружающие считают его чудаком, очень много читает, а картины пишет лишь тогда, когда поступают заказы или когда его принуждают к этому особые обстоятельства. Он охотно и страстно дискутирует на политические темы и проявляет при этом необыкновенный талант убеждать людей своей речью, аргументами и жестами. Об этом в один голос говорят все его знакомые из Линца, Шпиталя, Леондинга, Вены и Мюнхена. Слушатели порой не знают даже, смеяться ли им при виде страстно вещающего и жестикулирующего Гитлера или относиться к нему серьезно. По свидетельствам родственников и посторонних наблюдателей, у него была очень противоречивая натура. Его стремление доказать свою правоту, готовность к агрессии и жажда власти были гипертрофированы, действия импульсивны и эгоистичны. Он не терпел доверительных отношений. И перед друзьями, и перед противниками представал одинаково непреклонным, упрямым, ранимым и капризным спорщиком, но в то же время был неловок и замкнут. Того, кто непосредственно имел с ним дело, поражали порой его болезненное честолюбие, фантастичность планов, ничем не поколебимое самомнение и безудержная энергия. Многие его взгляды критически мыслящим наблюдателям уже в 1914 г. в Мюнхене казались гипертрофированными.
Свидетельства очевидцев позволяют сделать вывод, что у молодого Гитлера, несомненно, просматривались психопатические черты. Однако очень распространенное и кочующее из биографии в биографию утверждение, что Гитлер попросту «был ненормальным», представляется предвзятым, грубым и даже примитивным. Психопатами были Микеланджело, Лютер, Тассо, Жан-Жак Руссо, Наполеон, Бетховен, Гельдерлин, Клейст, Ленау, Хеббель, Маркс, Бисмарк, Стриндберг, Мопассан, Ван Гог и Ницше, и это далеко не полный перечень знаменитых имен. Какие последствия может иметь психопатия, демонстрирует никем в основном не опровергнутый анализ Вильгельма Ланге-Эйхбаума, в котором, в частности, говорится: «…психопатическая аффектация может стать движущей силой, развивающей, расширяющей и углубляющей задатки и дарования. Психопатическое восприятие реагирует на малейшие раздражители, и за счет этого расширяется опыт. Внутреннее беспокойство в крови, подвижность, быстрая смена настроений позволяют пережить многие события в самом разном свете. Таким образом… усиливается острота восприятия всего самого основного и существенного. Психопат за счет большей подвижности своих мысленных представлений, вечной жажды новых ощущений и тяги к новому касается многих областей знания. Это расширяет его горизонт, развивает духовные способности, будит доселе спящие задатки. Таким образом в одной душе объединяются далеко отстоящие друг от друга сферы знаний, и эти пограничные области, пограничные науки и искусства становятся важным источником мысли. Благодаря необыкновенной силе чувственного восприятия, отсутствию сдерживающих факторов и недостаточному самообладанию накапливается опыт, не доступный никому другому».
Обладал ли молодой Гитлер непринужденным юмором и другими столь же привлекательными «человеческими» чертами, достоверно установить не удалось. Он сам описывал себя в ночь с 8 на 9 января 1942 г. как злого мальчишку (в период пребывания в Линце и Штайре), холодным взглядом наблюдающего за окружающими и использующего увиденное в своих целях. Важным в этой связи представляется то, что молодой Гитлер порой казался очень милым человеком тем людям, которые ближе стояли к нему или часто общались с ним, когда он «забывался» и сбрасывал с себя холодную маску, копирующую некую «недоступную личность», которую он демонстративно носил, еще будучи учеником. Так, например, доктор Блох был просто потрясен тем, что Гитлер после смерти матери вдруг обнаружил в себе «человеческие» чувства, хотя до этого всегда казался ему замкнутым и недоступным человеком. Его учитель музыки Преватцки-Вендт никогда не видел его открытым и готовым к более близким контактам. Родственникам, которых он навестил после того, как оставил школу, он показался скорее замкнутым, чем дружелюбным. Не только им молодой Гитлер представлялся человеком, который подчеркнуто сводил общение с другими людьми к уважительным формальностям, никогда не показывал своих слабостей и никогда не признавался в недостатке знаний. Йозеф и Элизабет Попп характеризуют 25-летнего Гитлера как «обаятельного австрийца», который всегда был готов оказать услугу, был предупредительным и щедрым, но постоянно держал дистанцию. И им самим, и их родителям Гитлер «очень нравился, но мы так никогда и не узнали, что у него на уме. Его невозможно было распознать. Он никогда не говорил о родительском доме, о друзьях и подругах. Чаше всего он сидел дома и что-то читал с серьезным видом, а иногда рисовал».
С кем Гитлер общался в Мюнхене в 1913 — 14 гг., не знали ни Йозеф Попп, ни его дети, которых Гитлер особенно любил, постоянно называл их в письмах с фронта ласковыми шутливыми именами и не забывал передать им отдельный привет. Гостей он не принимал, хотя этим не доставил бы никаких хлопот хозяевам квартиры, так как в его комнате был отдельный вход. Однако установлено, что в 1914 г. в Мюнхене у него были личные контакты за пределами семьи Попп. Так, например, он, очевидно, достаточно близко общался с юристом Эрнстом Хеппом и его женой, о чем свидетельствует длинное письмо Гитлера Хеппу с фронта.
«Я покинул Австрию в первую очередь по политическим причинам, — писал Гитлер в 1924 г. и тут же добавлял: Я не хотел воевать за габсбургское государство». Лишь позднее выяснилось, что этой дипломатической формулировкой он описывал неприятный эпизод, пережитый им в Мюнхене. 29 декабря 1913 г. австрийская полиция обратилась в полицейское управление Мюнхена с просьбой установить, зарегистрировано ли проживание Гитлера в баварской столице. «Художник Адольф Гитлер, родившийся в 1889 г. в Браунау-на-Инне, — сообщали австрийцы, — 24 мая 1913 г. выбыл из Вены в Мюнхен. Просим Вас в порядке оказания помощи… сообщить нам, зарегистрировано ли там указанное лицо». Мюнхенские полицейские нашли его. 10 января 1914 г. они сообщили коллегам в Линц: «Разыскиваемый с 26.V.1913 г. проживает по адресу Шляйсхаймер-штрассе, 34/Ш, у квартировладельца Поппа». Уже через 8 дней Гитлер получил от мюнхенской уголовной полиции повестку с указанием явиться 20 января в Линц на призывную комиссию. 19 января полицейские доставили его в австрийское консульство в Мюнхене, где был составлен протокол. Мюнхенское консульство благосклонно поверило всем данным, которые сообщил о себе Гитлер, который, вероятно, явился с визитом в старом и измазанном краской костюме. Он рассказывал о своих болезнях и, по-видимому, сумел произвести довольно жалкое впечатление. В сообщении консульства было сказано: «По наблюдениям полиции и по личным впечатлениям, изложенные им в прилагаемом оправдательном заявлении данные полностью соответствуют истине. Он также якобы страдает заболеванием, которое делает его непригодным к военной службе… Поскольку Гитлер произвел благоприятное впечатление, мы пока отказались от его принудительной доставки и порекомендовали ему непременно явиться 5 февраля в Линц на призывную комиссию… Таким образом, Гитлер выедет в Линц, если магистрат не сочтет нужным учесть изложенные обстоятельства дела и его бедность и не даст согласие на проведение призывной комиссии в Зальцбурге». Гитлер телеграммой запросил магистрат в Линце об отсрочке прохождения комиссии до 5 февраля 1914 г. Однако его просьба была встречена отказом. «Обязан… явиться», — гласил раздраженный официальный ответ из Линца, полученный Гитлером лишь 21 января. Тогда он попросил магистрат в Линце разрешить ему по материальным соображениям пройти призывную комиссию в Зальцбурге, который находится ближе к Мюнхену. В очень вежливо составленном письме говорится, в частности:
