солнечным светом, обширная пологая равнина. На её скатах и вдоль лощины виднелись снежные полосы. «Видна вьющаяся в извилистых берегах речка, местами выбившаяся изо льда темною лентою, местами покрытая снежным покровом, – наблюдал картину боя Н. Н. Львов, – а на той стороне за речкой огромное селение, серая масса кустов и деревьев и среди них белые домики. Ясно выступает здание ближней церкви, а там еще купол и колокольня и ряд ветряных мельниц на горизонте. И вся эта долина, залитая солнечным светом под голубым небом, оживлена шумом, грохотом, вспыхивающими клубками дыма, движеньем людей. Простым глазом видно в кустах по берегу речки какое-то движенье, на мосту скопление какой-то кучки, темная полоса окопов ясно выделяется на белом покрове снега» [120].
Участник боя в рядах 1-й роты марковцев С. М. Пауль в воспоминания так рисовал картину сражения: «Подходим. Рассыпаемся в цепь. Ещё есть снег. Местность отлогая вниз, река, снова подъём, и на возвышении село. Мы как на ладони. Справа мельницы; уже заняты нашими. Большевистские батареи открывают огонь, одна даёт перелёт, другая – недолёт. Идём вперёд в сфере ружейного огня. Идём шагом, выровнявшись, винтовки у ноги, как на параде. Смотрю в сторону. Очень красивая картина. Больше похожа на парад, чем на сражение» [121].
С бугра местность понижалась к неширокой реке Средний Егорлык, с топкими берегами заросшими камышом. Река всё ближе и ближе, а роты продолжали идти красиво, не снимая винтовок с ремней и не прибавляя шага. В прошлом израненный, в том числе в позвоночник, опираясь на палку, спешил по дороге вперёд полковник Тимановский, попыхивая трубкой в зубах. И вот начались перебежки частями, но по-прежнему офицеры двигались шагом. Генерал Марков занервничал. Несколько раз присылал в цепь ординарца и, не выдержав, прибежал сам.
– Когда же вы, наконец, будете делать перебежки бегом! – нервно крикнул он, мол, не время сейчас для плац-парадных красивостей.
Корниловский полк и юнкера, скрываясь по балкам, двинулись вправо, в обход левого фланга красных. За ним поскакал отряд всадников с развёрнутым трёхцветным знаменем.
– Корнилов! – пронеслось по цепям.
Подполковник Миончинский хладнокровно и быстро, на открытом месте, на главной дороге развернул два орудия. Вчерашние юнкера, новоиспечённые прапорщики, с маленькими чернильными звёздочками на солдатских погонах, слаженно и бесстрашно под пулями готовили батарею к стрельбе. Несколько точных выстрелов, направляемых рукой мастера своего дела, и красные артиллеристы стали стрелять заметно реже, а одно их орудие, стоявшее у моста, было и вовсе выведено из строя прямым попаданием снаряда.
Под нестройным, но жестоким ружейным и пулемётным огнём, недалеко от реки марковцы залегли. Для устрашения изображая броневик, по главной дороге с грозным рёвом рванул к ним автомобиль. Наступая уступом на правый фланг противника, примерно в версте за цепью марковцев, Партизанский полк уверенно шёл вперёд по вспаханному полю. Под ногами бойцов чуть-чуть зеленели первые всходы. Стоявшая у церкви батарея красных перенесла свой неточный огонь на партизан, но донские казаки спокойно продолжали наступать в полный рост. Одним из снарядов убило двоих – офицера и казака, единственные потери партизан в том бою.
Марковцы залегли, ожидая удобный момент для решающего броска. Впереди, совсем близко, несла свои воды река Средний Егорлык, окаймлённая поясом камышей в 5–6 метров шириной. За рекой подъём с огородами, где в линии окопов засела вражеская цепь. За огородами начиналось село. Хорошо видны перебегающие между хатами фигуры. Единственный мост заперт пулемётным гнездом. Туда соваться – последнее дело.
Бой шёл уже часа два. Обоз уже тревожился за исход сражения… Длительная задержка равносильна катастрофе! Нужна только победа, быстрая, решительная победа… Взводу поручика Кромма приказано открыть пулемётный огонь и подавить огневые точки красных. Как только заговорили пулемёты марковцев, взвод накрыл ответный свинцовый дождь. Взвод понёс потери убитыми и ранеными. В это время подполковник Миончинский заставил красных вжаться в землю. Посланные с ювелирной точностью, несколько его шрапнелей низко рванули над вражескими окопами. Огонь красных стал беспорядочным и заметно ослаб. Используя момент, головные взводы марковцев бросились вперёд к спасительным зарослям, но пули и там стригут верхушки камышей.
Командир Офицерского полка занервничал – по его мнению, атака затянулась. Желая использовать пик эмоционального накала своих частей, генерал Марков и полковник Тимановский нацелили 2-ю роту на молниеносный штурм моста, левее атакует 4-я рота, правее – 3-я и 1-я.
Не дожидаясь команды, по личному почину штабс-капитан Згривец повёл свой 3-й взвод 1-й роты через камыши к чистой воде. Офицеры 1-го взвода капитана Сидорова тоже бросились в заросли, раздвигая их руками. За ротным командиром подполковником Плохинским к воде кинулись и другие взвода. Ширина реки всего шагов двадцать. Ледяная вода – по пояс, но по колено – глубокий ил, идти бесконечно трудно. Местами ещё стоял подтаявший лёд. Его взламывали прикладами. Кое-кто из офицеров попытался плыть с винтовкой над головой, «…с удивлением и восторгом неожиданно увидел, – восхищённо писал А. П. Богаевский, – как марковцы, которым, видимо, надоело открыто лежать на другой стороне речки под бестолковым, но всё же горячим огнем врага, вдруг вскочили и бросились – кто через мост, а кто в воду – в атаку на окопы красных. Последние совсем не ожидали этого и, даже не сопротивляясь, бежали» [122].
Увидев идущих по воде «кадет», красные запаниковали, но отдельные выстрелы ещё раздавались с их стороны из окопов, вырытых в десяти метрах от берега. В 1-м взводе 1-й роты дважды ранен прапорщик Бут. Чуя смерть, с дикими воплями, красноармейцы в ужасе заметались между хатами, унося ноги – кто куда, но поздно…
Мокрые по пояс, в грязи по колено, с окаменевшими, жестокими лицами офицеры 1-й роты выскочили из камышей и рванулись вверх. Блеснули на солнце штыки. Мгновение – и они обагрились кровью. Молнией рота проскочила огороды и брошенные красными окопы. Прокладывая дорогу, офицеры кого-то пригвоздили к забору, кого-то к стене. До кого не дотянулся штык, того достала пуля. С дикими воплями красноармейцы толпами, сломя голову мчались в село, но их нагоняли марковцы, устилая свой путь трупами. Шанс уйти имел лишь тот, кто в числе первых бросил окопы и пустился наутёк. Лишь один из пулемётчиков не побежал, а остервенело, в упор продолжал поливать из пулемёта. Его взяли на штык…
Среди первых хат навстречу марковцам прискакали двое верховых в офицерских погонах.
– Товарищи! Собирайтесь на соборную гору! Кадеты штурмуют мост, – истошно прокричал один из них, прапорщик [22], и тут же заорал душераздирающим голосом, поняв роковую ошибку.
Обоих убили на месте. Всё дальше и дальше 1-я рота гнала толпы красных, охваченных паникой. Выбежав на дорогу, офицеры разделились. Одни продолжали гнать врага в глубь села, другие взяли влево, навстречу бегущим
