И Петр словно преобразился: такими зрелыми, уверенными и опытными стали его действия. Чего только не предпринимали гитлеровцы, чтобы зажать пару наших истребителей в смертельное кольцо. Небо сплошь исчерчено огненными трассами. Вот-вот одна из них настигнет их. Но нет! Словно чудом выйдя из-под удара одной пары фашистов, наша пара стремительно бросается в атаку на другую…
«Как быть дальше? По напористости атак противника видно, что он не прекратит бой до тех пор, пока не расправится с нашей парой. Надо выходить из боя, применив обманный маневр», — решает Бельский. Свое решение передает Гучеку:
— Петя! Атакуем эту пару снизу. Как только вывернутся они из-под атаки в сторону, мы с переворота пикированием выходим из боя. Смотри внимательно за маневрами, не отставай!
Маневр удался. Враг своевременно их замысел не разгадал, поэтому они оторвались от него и благополучно вернулись на аэродром. После посадки Бельский подошел к своему ведомому. Он… плакал. Бельский и сам волновался не меньше, но, стараясь быть спокойным, сказал:
— Младший лейтенант Гучек, вытрите слезы? Откуда у вас эта слабость? Вы победитель! Вы храбро вели себя в бою!
А затем — уже нежно:
— Петя! Я горжусь тобой. Прости меня, что только теперь я по-настоящему понял тебя…
Этот бой сдружил Бельского и Гучека. В последующих боях они проникались друг к другу все большим уважением. Дружба росла и крепла. Позже, в сорок пятом, накануне долгожданной победы, когда Бельский впервые за войну не вернулся с боевого задания, Петя, считая, что его командир и друг погиб, написал на своем самолете: «За Ваню Бельского!».
Всего нескольких дней не дожил до желанной победы Герой Советского Союза Петр Гучек. Он погиб под Берлином. На его боевом счету был 21 сбитый самолет. Бельский бережно хранит фотографию с надписью: «Другу и командиру Ване Бельскому, с которым много раз довелось „угощать“ фашистов свинцом. Вспомни, Ваня, „охоту“ за паровозами, „рамами“. У нас будет что вспомнить. Еще повоюем! Спасибо за учебу. От Петра Гучека. Март 1944 г. Черниговка».
Труженики фронтовых аэродромов
Фронтовая обстановка требовала постоянного напряжения сил всех авиаторов. Успех боевых вылетов зависел не только от летчиков, но и от инженеров, техников, механиков, мотористов, оружейников, прибористов. Эти люди умели самоотверженно, действительно по-фронтовому трудиться, отдавая все силы на разгром врага.
Бельский вспоминал свое первое знакомство с механиком самолета Григорием Хабаровым, которое состоялось в мае сорок второго года в станице Крымской. Оно незабываемо для него, потому что совпало с началом его боевой работы и, что особенно памятно, — с первым днем пребывания его на фронте.
Вечером 20 мая их группа прибыла в полк, расположилась в общежитии. Уже когда собирались ложиться спать, к Бельскому подошел командир звена Борис Чирков:
— Вы сержант Бельский?
— Я, товарищ старший лейтенант.
— Завтра утром мы вдвоем вылетаем на прикрытие аэродрома. Подъем в три ноль-ноль.
— Вас понял, товарищ старший лейтенант.
Но сержанту было неясно: как он должен подниматься — сам или кто его разбудит, где встретятся и как будут добираться до аэродрома…
Без десяти три он уже был одет и ждал командира. На аэродроме командир звена, указав ему на самолет, сказал:
— Иди и готовься! Запуск моторов и вылет по моему сигналу.
Когда Бельский подходил к самолету, навстречу ему шагнул невысокого роста техник-лейтенант и, приложив руку к пилотке, четко отрапортовал:
— Товарищ командир! Самолет к боевому вылету готов. Механик самолета техник-лейтенант Хабаров.
Молодой летчик почувствовал себя неловко и потому, что механиком у него оказался техник-лейтенант, он же, командир экипажа, был только сержантом.
Внимательно присматривался Бельский к своему технику. Производил он на него отличное впечатление. Сразу же почувствовал его неподдельную доброту, корректность и уважительность. Но взаимоотношения их первое время не выходили за строго служебные рамки. Откровенно сказать, он все еще стеснялся своего механика.
В разгар боевой работы и поздно вечером, когда летчики уезжали с аэродрома в населенный пункт, Бельский видел Хабарова у самолета с раскрытыми капотами мотора. А назавтра, еще на рассвете, когда приезжал на аэродром, самолет был в полной готовности: капоты закрыты, мотор опробован, все сверкало чистотой…
Трудно пришлось нашим техникам в период отступления. На боевые задания летчики поднимались с одного аэродрома, а садились уже на другом. Выпускали летчиков в полет одни механики, встречали другие. Их разбили по группам: одна обслуживала вылеты, другая уезжала в тыл на аэродром будущего места базирования. Теперь одному механику приходилось обслуживать несколько самолетов. Но задержки из-за неготовности самолетов к боевым вылетам никогда не было. Со своими нелегкими обязанностями механики справлялись успешно.
А ведь из боя летчики часто прилетали на поврежденных, иногда просто изрешеченных пулями самолетах. Утром же их было не узнать. Стояли как новые. И это — в полевых условиях.
Однажды под вечер полк перелетел на аэродром недалеко от города Шахты. Ночью начался проливной дождь. Шел он не переставая трое суток. Взлетное поле раскисло так, что летчики и техники с трудом передвигались по нему, еле переставляя увязавшие в грязи ноги. 6 вылете нечего было и думать. На четвертые сутки дождь прекратился. Из-за разорвавшихся туч выглянуло солнце. В небе летали большие группы немецких самолетов… А наши истребители, словно привязанные, сидели на аэродроме.
После обеда прибыл командир полка Дзусов. Всех летчиков призвали к нему на совещание. Там, у командного пункта, уже были инженеры, политработники и штабисты.
— Я вызвал вас, товарищи летчики, — сказал Дзусов, — чтобы поставить перед вами задачу особой важности: необходимо перелететь за Дон, желательно на аэродром станицы Кагальницкая. Взлетное поле непригодно, но надо проявить все свое мастерство, лишь бы подняться в воздух. Если мы этого не сделаем, самолеты могут быть захвачены противником. Отдельные его колонны вон по тем дорогам, — Дзусов указал на проходящие вдали дороги, которые хорошо видны с КП, находившегося на возвышенности, — уже прошли дальше на восток. Удастся подняться — летите за Дон, садитесь кто где сможет.
На этом совещание закончилось. Летчики направились к самолетам. Еще на подходе Бельский увидел: возле его самолета кроме механика стоят несколько человек из технического состава. Отрапортовав все так же четко, как и раньше, но с каким-то озабоченным видом, Хабаров вдруг просительным, умоляющим тоном произнес:
