Федра пребывает в отчаянии. Она призналась в любви Ипполиту, но он не поверил ей. Кроме того, его шокировала сама мысль о возможности такой любви. Она поняла, но слишком поздно, что ей не следовало открывать ему свои чувства. Энона советует ей занять себя обязанностями, которые налагает на нее отсутствие власти в Афинах, но Федра ей отвечает:
…Мне – царствовать? Мне – управлять страной?
Когда мой слабый ум не управляет мной!
Когда над чувствами своими я не властна!..
Вскоре возвращается Тесей, который, к удивлению всех действующих лиц, остался жив и здоров. Теперь Федру мучают новые страхи: вдруг Ипполит расскажет Тесею о ее страсти? Федра готова умереть, чтобы избавить себя от позора, но Энона предлагает ей другое решение:
…Ты первой напади и обвини его
В своем же собственном столь тяжком прегрешенье.
Когда Тесей возвращается домой, Энона обвиняет Ипполита в попытке соблазнить Федру, а он проклинает Ипполита и призывает на него гнев богов. Федра и Энона умирают вслед за Ипполитом, но прежде Федра во всем признается Тесею, таким образом возвращая себе утраченное достоинство и честь:
О, выслушай, Тесей! Мне дороги мгновенья.
Твой сын был чист душой. На мне лежит вина.
По воле высших сил была я зажжена
Кровосмесительной неодолимой страстью.
Когда Федра испускает последний вздох, Тесей уходит, чтобы воздать честь своему погибшему сыну, а Арикию он признаёт своей названной дочерью.
Как француз Расин, живший в XVII веке, адаптирует эту любовную драму к своему пространству и времени? В сравнении с древнегреческим текстом «Федры», который он использует в качестве основы, мы видим, что главную роль Расин отдает женщине. «Андромаху» Расин написал на десять лет раньше, в 1667 году. Она принесла автору первый театральный успех. И ее он назвал по имени главной героини, роль которой исполняла обольстительная актриса Тереза дю Парк. На ней Расин был тайно женат, а после ее смерти он встречался с великой актрисой того времени Мари Шанмеле. Она сыграла главную роль в «Федре». Даже в последних своих пьесах «Эсфирь» и «Гофолия» («Аталия»), написанных в 1689 и 1691 годах, когда Расин уже был благоразумным семьянином и многодетным отцом, он главной героиней делает женщину. После «Федры» Расина, написанной в 1677 году, и «Принцессы Клевской» мадам де Лафайет, написанной в 1678 году, французы уже не удивлялись женщине в главной роли, ни на сцене, ни в жизни.
Второе важное отличие «Федры» Расина от древнегреческой трагедии заключается в том, что он вводит в пьесу новую героиню – Арикию, – которой нет у Еврипида. Она усиливает женское начало в драме, в ней автор олицетворяет естественное понимание любви. Арикия молода, красива, благородна, но она находится в плену. Не приходится сомневаться в том, что Ипполиту она кажется неотразимой! Очарованный ею, неуязвимый для любви герой становится человечнее.
...
«Андромаху» Расин назвал по имени главной героини, роль которой исполняла обольстительная актриса Тереза дю Парк. На ней Расин был тайно женат, а после ее смерти он встречался с великой актрисой того времени Мари Шанмеле.
Чисто французское понимание идеальной любви, корни которого уходят в поэзию трубадуров и средневековый роман, явно контрастирует с древнегреческим идеалом. Конечно, и Еврипид, и другие великие древнегреческие драматурги – Эсхил и Софокл – подарили нам несколько замечательных женских образов: Антигоны, Медеи, Клитемнестры. Верно и то, что Расин учился у Еврипида вызывать у зрителя катарсис как сопереживание даже таким персонажам, как Медея, из мести возлюбленному убившая своих собственных детей. Расин сумел сделать страдания Федры понятными зрителю, а ее личность не вызывает у нас презрения. Она воспылала любовью к своему пасынку, но она борется с собой. Открывая свою любовь почти накануне смерти, она сознает свою вину за столь тяжкий грех. Она позволяет манипулировать собой лживой наперснице, но, отвергнутая и униженная юношей, к которому испытывает влечение, Федра искупает свой грех через покаяние и смерть. Такая женщина не может быть чудовищем – она даже чересчур человечна. Она могла бы жить в любое время, а не только в Древней Греции или во Франции XVII века.
Если отвлечься от дворцовых декораций, корон и мечей, вполне можно вообразить себе такую ситуацию и в современной семье. Иногда случается так, что мачехи или отчимы, живущие бок о бок с пасынками или падчерицами, начинают испытывать к этим детям не только родительские чувства. В таких семьях порой случается и насилие, что может нарушить психику ребенка. Инцест в наше время встречается реже, но его последствия не менее жестоки.
Кровосмесительное влечение бросает вызов не только общественному мнению, но и здравому смыслу. Даже оказавшись в ситуации, когда трудно найти жениха или невесту, например на острове или в лесах, люди старались считаться с родством, чтобы не допустить подобных браков, поскольку в них могут рождаться ущербные дети. И Расин, воспитанный в аскетической морали янсенистов, именно их идеи внедряет в сознание Федры, слегка маскируя их именами греческих богов. Именно эти идеи объясняют непреодолимое чувство вины, которое она испытывает. Даже если грех скрыт в ее сердце, даже если он не воплощен в поступке, а только прочувствован ею, его не утаить от Бога – это и причиняет ей невыносимую муку. Борьба, которая происходит в душе Федры, – борьба между голосом страсти и голосом совести – эхом отдается в моральных дилеммах разных исторических эпох, в том числе и в наши дни.
...
Борьба, которая происходит в душе Федры, – борьба между голосом страсти и голосом совести – эхом отдается в моральных дилеммах разных исторических эпох, в том числе и в наши дни.
В этом парадокс любви по Расину и парадокс французской любви, существовавший во все времена. С одной стороны, никто в западном мире не понимает притязаний страсти лучше, чем французы. Никто так не превозносил любовь, за исключением, пожалуй, английской поэзии и итальянской оперы. Никто лучше французов не передавал маниакальной природы романтической любви и ее стремления одерживать верх над всеми другими аспектами человеческих отношений.
Однако французы – преимущественно католики, а потому плотские желания у них всегда были под запретом, во всяком случае вне брака. Хотя французы не представляют себе любовь без ее телесной составляющей и, как правило, намного меньше морализируют на эту тему, чем остальные, они по-прежнему привержены христианским ценностям. А это предполагает множество ограничений в общении мужчины и женщины. Напряженность между коллективными верованиями и индивидуальными стремлениями ощущается во многих французских романах, пьесах и фильмах о любви.
