Опять несемся по просторной сельской дороге, вдыхая свежесть наступающего вечера. Вдоль обочины с полей тянутся домой полуголые крестьяне с серпами для тростника или охапками хвороста. Женщины в ветхих сари, с кувшинами на головах, контрастно выделяются на фоне ослепительно зеленых рисовых полей.
Еще один поворот, и в душе рождается новый крик восхищения при виде синеющей в вечерней дымке гряды Западных Гатов[68]. Кажется, что горы вырастают прямо из четко очерченных квадратов полей и пышных пальмовых рощ. Сами пальмы начинают менять форму и расцветку. Из обычных изогнутых кокосовых пальм, с похожей на взрыв салюта кроной, они превращаются в абсолютно прямые, с острой и колючей как у ананаса верхушкой, чтобы затем эволюционировать в длинные, как бамбук, стволы, венчающиеся крохотным пучком остроконечных листьев.
Сильный порыв ветра, едва не сбросивший меня с мотоцикла, знаменует приближение к океану.
* * *
Наши ожидания Каниякумари никак не оправдал. Ожидания никогда не сходятся с действительностью, они либо приписывают местности больший колорит, чем она являет в натуре, либо наоборот лишают ее того, что потом удивляет и радует. Так и сейчас, поставив себе целью добраться до этого местечка, описанного в путеводителе как место столкновения трех морей, нам представлялось нечто сказочно красивое, так сказать, апогей тропической природы, нетронутый уголок туземной культуры, а попали в задрипаный портовый городок, наводненный индийскими пилигримами, съезжающимися сюда со всей страны.
Решено было долго тут не засиживаться и ехать в Мадурай[69], причем поездом, так как город находился довольно далеко, и хотелось чуть-чуть отдохнуть от мотоциклов. Оттуда мы собирались махнуть в самое сердце Западных Гатов, на чайные плантации в Кодайканал[70] и Муннар[71].
* * *
С самого раннего утра Катя смотрела из окна на возвышающуюся на островке статую. После трапезы, поддавшись ее нелепым уговорам и выйдя на улицу, мы обнаружили, что ветер стих, и два суденышка, прежде стоявшие на якоре, снова бороздят океан. Встали в z-образную очередь на паром до острова. У плавательного средства имелось два трапа, и конец живой цепочки раздваивался – по одному трапу запускали женщин, по другому мужчин.
Несмотря на малые размеры кораблика, в него набилось очень внушительное количество народа. Перегруженное суденышко, надрываясь единственным винтом, плюхалось с волны на волну, и если бы не плотная стена пассажиров, я бы промок насквозь. Индусы визжали, пугались и громогласно выражали свой восторг так, словно все они были первоклашками, попавшими на аттракцион. В который раз я искренне порадовался их неподдельной способности вести себя непринужденно, глядя на все окружающее и происходящее детскими глазами.
Скалистый выступ, по которому, глядя под ноги, следовало добраться до храма, ориентируясь по многочисленным стрелкам и пунктирным разметкам, увенчивался статуей. Поднимаясь вверх и вниз по ступеням и обойдя кругом центральное сооружение раза три, мы наконец, оказались перед его воротами. Все это очень походило на организованную игру в «казаки-разбойники».
В храме, помимо колонн, резных стен и статуй, ровным счетом ничего не было. И вообще это здание оказалось вовсе не храмом. Постройка имела статус мемориала и возведена была относительно недавно в честь Свами Вивекананда[72], который медитировал на этом клочке суши в 1892 году.
Погода снова переменилась, волны бунтовали, перепрыгивая через парапет и забрызгивая всех штурмующих катер. Теперь на «М» и «Ж» деления не было. Всех запускали без разбора. На обратном пути кораблик подбрасывало, кренило и швыряло в разные стороны. Казалось, что он вот-вот пойдет ко дну.
* * *
В восемь вечера мы уже были на вокзале города Нагаркоил, грязной, вонючей дыре, впрочем, как и сам городок. На поиски вокзала потратили больше времени, чем на всю дорогу от Каниякумари, прохожие опять показывали в разные стороны.
Отправились в багажное отделение сдавать мотоциклы. Лысый босс этого ведомства сказал, что принимают багаж только за час до отхода поезда. При попытке купить билеты ответ был аналогичным. Все это уже не удивляло, до поезда оставалось еще два часа, и мы спокойно уехали подкрепиться. Ужин состоял из нескольких порций paratha[73], так как thali[74], приносимое на Юге на банановом листе уже закончилось, а больше в привокзальной закусочной ничего не было. Еще я накупил кучу разных бананов: маленьких зеленых, здоровых красных и желтых, почти круглых (походят на вытянутые лимоны).
Подумав о том, что, возможно, придется ехать в злополучном «джененрал-классе», мы купили ром и успешно его осушили.
Отправление мотоциклов оказалось процессом на удивление простым. Подходишь к боссу багажного отделения, заполняешь бланк, где указываешь номер мотоцикла и страховую сумму (какую захочешь), уплачиваешь по тарифу и все. Единственная неприятность – заставляют слить из баков бензин, которого у нас было достаточно много, при этом деньги, конечно, не возвращают, бензин тоже. Но Арсений успел подговорить грузчиков, и когда босс вышел вон, они влили нам за полтинник несколько литров обратно.
Оставив мотоциклы в заложниках министерства путей сообщения, отправились покупать билеты себе на тот же поезд. Продавали только «дженерал». Наученные горьким опытом, мы все равно забрались в вагон «слипер», решив что, гори все огнем, а без боя его не покинем. Однако все сложилось как нельзя лучше, и за небольшую доплату нам достались третьи полки.
Скульптуры Shree Menakshi
* * *
Из багажного отделения, в окошко которого мы сунули квитанции, нас отправили к грузчикам мадурайского вокзала. Там мы снова предъявили бумажки на выдачу мотоциклов.
Служащий, важно восседающий за столом, строго посмотрел на квитки, потом на нас, затем снова на бумаги и, вновь серьезно оглядев пространство вокруг немигающим взглядом, задал вопрос, который поставил в тупик: «А где ваши мотоциклы?». Вопрос был настолько нелеп, что на тридцать секунд я просто замолчал.
Первым в адекватное состояние вернулся Арсений. По его словам, первое, что ему захотелось сделать – это оттаскать негодного служку за усы по всему вокзалу. Еле сдерживая себя, Арсений объяснил, что это мы должны задавать такие вопросы и, что, вообще, он начинает терять терпение от глупости некоторых субъектов. Переадресация вопроса не прошла даром, служка тут же захлопал глазами, уставился на пустой стол и сказал, что мотоциклы «скоро будут».
