Все так. И тут вместе с грозой морей всплывает главный смысл наших споров и опасений последних десятилетий: человек или машина, о чем разговаривать с ней, с машиной? Как сделать так, чтобы кибернетика стала кибернетикой добра? Вот — книга. Не есть ли искусство печати первая форма кибернетической памяти — и книга всегда учит человека добру. Как же сделать так, чтобы и электроника не уклонилась от этого пути? Идеал социалистический или корыстный интерес общества реакционного?
В стране великой революции на кораблях флота происходит тоже самое, что и на хорошем заводе, в агротехнике, в медицине, в любом научно-исследовательском институте. Наша страна тем и богаче других, что революция приучила всех нас думать о самом важном для всех людей. И, нужно сказать, на наших кораблях тоже думают о примирении физиков и лириков, о сочетании поэзии интеллекта с поэзией чувств, о планомерности рационализма и о красоте душевных порывов. Все это — признак времени, следствие одной и той же причины. Среди моряков флота тоже есть апостолы цифры, знатоки числового языка науки, по особенно дорог — и прежде всего самим морякам — тот, кого при этом можно считать также и хранителем и наследником морской души своих дедов. Такой моряк и в моих глазах представляется характерным для наших дней. Такой и мой добрый старый приятель Николай Сергеевич Трунов, когда-то херсонский мальчик Колька, любимец очаковских рыбаков, сейчас капитан 2-го ранга, кандидат технических наук, одержимый идеей найти и установить кибернетическую программу вдохновения и победы.
Даже беглый рассказ об этом человеке скажет кое-что о новом в жизни флота.
Еще не так давно встречались мы с Труновым у воронежского памятника — Петр Великий опирается на якорь. Вот тогда-то и признался мне Трунов, что он замыслил, а теперь я увидел осуществление его замысла. Все это имеет прямое отношение к характеру человека. Тогда на берегах реки Воронеж было положено начало строительству русского флота и на зеленых берегах этой тихой реки по инициативе капитана 2-го ранга Трунова был создан лагерь для трудновоспитуемых детей — «Бригантина». Смелое начинание оправдало себя.
— А зачем вам нужно это? — помнится, удивлялся я тогда, видя сколько времени и труда тратит на это начинание и без того очень занятый Трунов. И я хорошо запомнил, что ответил мне тогда офицер-кибернетик:
— Вы же, вероятно, знаете опасения Норберта Винера. Это не только его опасения! Как бы не случилось так, как в старинной легенде: силой своего знания мы осуществим свои желания, но вдруг появится призрак, а у нас не хватит силы изгнать его. Это будет призрак страшной войны. Нет, мы не хотим этого, нам нужна формула вдохновения и победы. Как запрограммировать вдохновение? Кто это сделает? Кому довериться? Понять логику машины не так просто, с детских лет нужно воспитывать в человеке способность к пространственному мышлению, а главное — чувство небывалой ответственности за свои мысли. Программист должен быть человеком с чистой душой. Это должно быть первой заботой всякого кибернетика…
Я начал догадываться, что именно побуждает моего друга заниматься детьми, и я сказал:
— Но ведь это дети трудновоспитуемые.
— Чепуха! Не нужно быть Макаренкой или Янушем Корчаком, чтобы и среди «трудновоспитуемых» найти детей со светлой душой, с хорошими задатками. Я верю, что я здесь найду таких.
Для мальчиков и для девочек он добился того, что покоряет обычно детское честолюбие: дети получили флотскую форму, палатки, настоящие автоматы, шлюпки, а главное, заразились труновской верой и энтузиазмом. Более ста ребят с первого же лета всерьез увлеклись романтикой военно-морского дела, они овладели парусом, а их душами — мечта о больших походах.
Как это удалось?
— Да очень просто, — отвечал и на этот вопрос Трунов.
И в самом деле, если тобой руководит одна забота — поделиться с другими тем, что мило и дорого тебе самому, что может помешать сделать это? Возмужалый херсонский мальчик наполнился любовью к морю, к кораблям, к знанию и правде — и теперь взрослый человек, моряк со званием кандидата наук, обогащенный опытом жизни, больше всего хотел исполнения двух желаний: не утаить от других, как может быть прекрасна поэзия моря и как при том приятно трудиться и постигать науку в убеждении, что она может сделать жизнь еще прекрасней.
Наставники Трунова в прославленном ленинградском Высшем военно-морском училище имени Фрунзе научили его не ставить границ там, где их нет, искать истинный горизонт «научного видения», как однажды выразился Иван Павлов. И молодой человек доверчиво и пылко присоединился к тем, кто камень за камнем разбирал «Олимп априорности», по выражению другого великого ученого, Эйнштейна. И вскоре идея создания кибернетического лоцмана кораблевождения овладела всем существом молодого офицера.
Страна, в которой восторжествовали силы прогресса и справедливости, открыла дорогу и ему, и вот моряк-романтик, человек строгий, точный, справедливый, хочет и машину научить всему лучшему. Он хочет говорить с машиной так, как завещали ему его учителя, — на языке справедливости и вдохновения. Вот, что хочет внушить машине капитан 2-го ранга Трунов!
Еще не очень много учеников у самого Трунова. О, нет! Еще не на каждого юного «бригантинца» можно положиться, иногда еще мало понимания и много еще нужно трудов.
Своим питомцам из «Бригантины» Трунов говорит:
— Ребята, любите парус! Дух захватывает, когда идешь накренившись под ветром. Помните стихи: «Порою близок парус встречный, и зажигается мечта, и вот над ширыо бесконечной душа чудесным занята» — стихи Александра Блока, какие хорошие стихи! А как красиво, когда корабль медленно идет к причалу и на баке выстроилась боцманская команда… Любите авральный строй, ребята, но готовьтесь и к тому, что вскоре картина будет другая: всего лишь несколько человек экипажа у цифровых вычислительных машин уведут большой корабль в море и приведут его обратно. Вот так! И у этих машин будете нести вахту вы, вот ты, Корнеев, нли Коля Выставкип, или Саша Борисов, или Юра Орешков…
— Юрка Орешков уже подал заявление в Нахимовское училище.
— Вот и хорошо! А разве Корнеев не был сорванцом, а теперь, смотрите, — начальник штаба.
Конечно, имеется в виду, что сорванец Корнеев стал начальником штаба «Бригантины». За три года пребывания в лагере и дружбы с Труновым многие недавпие сорванцы действительно стали неузнаваемыми, многие из них теперь так же неразлучны с логарифмической линейкой, как прежде — с рогаткой.
— Вдохновение! Надо найти кибернетический шифр этого состояния. Будем думать об этом, — так твердит уже не один только Трунов.
