— Невероятные времена, когда подобные вещи можно было делать и когда в их действенность можно было верить.
— Есть ли на земле что-нибудь более непохожее друг на друга, чем «век нынешний и век минувший»?
— И так было во все времена.
— И так будет во все времена. Но на той непрерывной ленте времени, которая в непрерывном беге уносит все «нынешнее» в «минувшее», светится прелестью недвижности всегда близкая, всегда юная, всегда красивая страница бенкендорфского Фалля.
Борисоглебск,
16 октября 1911
Его слова хотя немного дики,
Но не безумны.
«Гамлет»
Василию Григорьевичу Есипову
— Билетики ваши позвольте.
— Эти контролеры, кажется, только для того и существуют, чтоб будить людей; если не от сна будить, то отвлекать от размышлений. Все тебя возвращает в действительность. И непременно — в его действительность полезай. Точно другой действительности на свете нет. Наставление на путь истины. Все спит, можно сказать, в забытьи находится, а он… Вот, смотрите, ошибаюсь ли я…
— Вам, господин, в Козлове пересадка.
— Слышали? Что я вам сказал. Точно нет на свете другой истины, кроме его истины.
— Во-первых, не обижайте контролера, это не он вам сказал, а кондуктор.
— Даже второй кондуктор, а может быть, и третий, а может быть, провожатый, а может быть, истопник. Разве я могу расчленять это составное чудовище, которое с холоду вваливается — глазастое своими увеличительными фонарями — и не имеет другого назначения, как проверить, честный ли ты человек — не едешь ли даром, здравый ли ты человек — не едешь ли в обратную сторону, грамотный ли человек — умеешь ли читать, что написано на твоем билете… Ну-с, а во-вторых?
— Что — во-вторых?
— Я не знаю, что во-вторых, ведь вы сказали: «Во-первых, не обижайте контролера». Так я спрашиваю: во-вторых?
— Я, собственно, не имел в виду…
— Ах, не имели? Так в театрах в таких случаях возвращают деньги обратно, а в разговорах…
— Простите, я и не подозревал, что вы мне что-нибудь заплатили за случайно сорвавшееся слово.
— Я не платил-с, а я вам подарил-с — внимание свое подарил, а это есть нечто; во всяком случае, нечто такое, чем злоупотреблять считается неприличным-с.
— Позвольте, позвольте, я в мыслях не имел…
— Я, милостивый государь, не на вас. А я вообще. Вы что? Случайная встреча, пассажир. Вы знаете, что значит французское слово «пассажир»? Вот то-то и есть. Словами иностранными небось тоже стреляете, а чем патрон набить, не полюбопытствуете. Жуир знаете что значит?
— Ну, знаю, — вроде кутилы.
— Ну-с, а откуда?
— Что — откуда?
— Слово-то откуда?
— От французского.
— Сперва от русского — жуировать, а там от французского — жуир; понимаете — французский глагол «жуир». Ну и «пассажир» также — от пассажировать, французский глагол «пассажир»… Что вы так смотрите? Да вы, простите, может быть, по-французски не знаете?
— Нет, я знаю… конечно, не то чтобы… но…
— Ну да ведь тонкости-то мало кому и доступны.
— Но могу сказать, что понимаю.
— А понимаете, так должны вникать, иностранные слова чтоб не холостые заряды были. Ну-с, а вот вы говорите, по-французски знаете, а что значит: «Иль эм а се десинэ деван ле дам»? Не знаете?.. Не понимаете?.. Ну «десинэ» что значит?
— Рисовать.
— «Се десинэ» что значит?
— «Се десинэ»?
— Ну да, переспрос не ответ. «Се десинэ»? Не знаете? Ну слыхали же вы, про профиль горы, например, говорят: «Се десинэ сюр ле сиель».
— Ах да, это так.
— А что же не так? Все так, вы только не так. Ну-с, а теперь «се десинэ деван ле дам»?
— Я… право… не знаю…
— Чего же вы, например, не знаете? «Деван ле дам»? «Деван ле дам» не знаете?
— Послушайте, я не понимаю…
— Я давно вижу, что вы не понимаете. Так я вам объясню. Объясню вам, так и быть, чего вы не понимаете. «Иль эм а се десинэ деван ле дам» — это значит: «Он любит рисоваться перед дамами». Понимаете? Или вы, может быть, никогда не рисовались перед дамами? Вы, может быть, никогда не любили рисоваться перед дамами?
— Да нет же, пожалуйста, я вовсе…
— Ну так зачем же вы уставились? Или вы знаете французский язык, тогда нечего таращиться, или вы его не знаете, тогда поблагодарить надо, а не таращиться.
— Я, право, ничего, только…
— Ну-с?
— Я не знаю…
— Чего?
— Вы слышали?
— Чтобы так говорили?
— А вы разве слышали, чтобы кто-нибудь по-французски правильно говорил?
— Но откуда в таком случае…
— Что, милостивый государь? Вы позволяете себе сомневаться! Вы не только сами не знаете, вы позволяете себе сомневаться в знаниях других! Если ваши уши не верят тому, что вам говорят люди образованнее вашего, то, может быть, глаза ваши поверят тому, что печатают люди образованнее вашего. Уж я больше не буду… перед вами… метать-с… Нда-с, а приглашаю вас посмотреть русско-французский словарь Макарова, на слово «рисовать»… Да вы, может быть, и по-русски-то не умеете? «На шерамышку» что значит? «За счет приятеля», понимаете? — от «шер ами». Не знали? А «облапошить» что значит? «Ударить по карманам» — «ла пош», карман… Что вы кругом озираетесь? Не видали, на что похоже отделение второго класса в два часа ночи? Под потолком узлы, на полу корзины, фонарь завешен, на крючке качается дамская шляпка, а на всех диванах, каблуками вниз, носками вверх, торчат подошвы… Не видали? Никогда не ездили?
— Нет, я так… Душно…
— Ах да, вам вентиляции захотелось. Покорно благодарю! Двенадцать человек в отделении спят, можно сказать, в испарине, а оттого что вам одному не спится, они должны все простудиться! Наняли бы себе четырехместное отделение и царствовали в нем.
— Послушайте, вы знаете, с кем вы говорите?
— Нет, не имею… как говорится, не имею удовольствия.
— Ну так я вам посоветую умерить ваш нравоучительский тон.
— Да я не на вас. Я вам уже сказал, что я вообще. Вы что? Вы пассажир. Вы знаете, что такое французское слово «пассажир»?
— Знаю, знаю, вы же мне объяснили.
— А знаете, так что же вы ерошитесь? Мы все пассажиры. Для меня всякий человек на земле пассажир, ну и, конечно, всякий пассажир на земле человек. Я вообще признаю только человека, я людей не признаю. Я признаю человека и человечество. И когда я человека встречаю, я воспитываю человечество. Понимаете? Миссию понимаете?
— Трудная…
— А разве легкие бывают? Тогда они миссиями не называются. Они называются поручениями, даже особыми поручениями. Миссия — это когда человек себя по кусочкам раздает; понимаете, это насыщение, только не хлебами, а самим собой. Его не хотят, его не берут, а он все-таки отдает да отдает. Только тут маленькая тонкость: люди не берут, а человек возьмет. Вот отчего я человека люблю, а людей не люблю. «Ах, люди-люди, люди злые, зачем сгубили»…
