С Воротниковым они работали короткое время, одиннадцать месяцев, работали душа в душу. Это был, по мнению Бориса Николаевича, умнейший человек. Такими же масштабами мыслил, если хотите, как Полянский.
С кем у него не заладилось — это с Иваном Кузьмичом Полозковым. Он сразу начал вмешиваться в его дела, ничего не понимая в экономике. Но что может понимать в экономике, в строительстве, промышленности человек, который из матросов попал в Высшую партийную школу? Так вот, пользуясь правом первого секретаря, Полозков начал вмешиваться, калечить кадры. А у Пономаренко был девиз такой: глотку перегрызу за кадры, если их зря обижают. Хотя сам он никогда не был ласковым и всегда умел требовать. Они поссорились, поссорились из‑за руководителей. С этими людьми Борис Николаевич строил Белореченский завод минеральных удобрений. Строили его десять лет. Сколотили прекрасный коллектив, построили базу какую. А Полозков решил их всех разогнать. И разогнать не потому, что он этого хотел, а с подачи Разумовского, который в это время сидел в ЦК. Ну вот, ссорились они, ссорились и окончательно рассорились на строительстве краевого диагностического детского медицинского центра. Пономаренко ему говорит одно, он — другое. И взялся сам прорабствовать. Ну и напрорабствовал. А Борис Николаевич написал заявление — к тому времени у него обострился туберкулез — и ушел.
Он сразу ушел в сельскохозяйственный институт старшим преподавателем. Ему везло со всеми строителями, они друг друга всегда поддерживали и решали невероятно трудные задачи. Вот, например, стадион «Кубань».
Это было при Медунове. Футболисты края вышли в высшую лигу. Руководителям края поставили условие: если на стадионе не будет 50 тысяч мест, будете играть на нейтральных полях. Как на нейтральных полях? Тогда было решено реконструировать стадион. Поручили это секретарю по идеологии. Все заведомо знали, что он ничего не сделает. Прошло полгода, он ничего не делал. Тогда собрали экстренно бюро, Медунов и говорит: «У нас есть секретарь, ведающий развитием экономики, вот пускай он и занимается этим делом».
Пономаренко думал: что же делать? Ни проекта, ни материалов — ничего нет. Собрал проектировщиков, строителей, руководителей заводов железобетонных изделий и металлоконструкций. И начали, как говорят, с нуля.
Работали круглосуточно, готовили проект. Потребовался всего месяц, чтобы собрать фонды, разместить заказы на производство железобетонных и металлоконструкций.
Сельским строителям поручили восточную трибуну, горожанам — западную. Они соревновались друг с другом: кто быстрее и лучше сделает. К весне закончили трибуны. Надо было поставить четыре осветительные мачты. Что делать? Нефтяники говорят: мы дадим трубы, сварите из труб. Каждая получилась весом в 280 тонн. Как их поднимать? Тогда здорово помогла «Стальконструкция» в лице Юрия Михай ловича Проданца. Он Борису Николаевичу посоветовал, а тот и позвонил министру монтажных и специальных работ: «Дайте кран 360–тонный». А кран у них стоял на Балтийском заводе, в Ленинграде, монтировал машину для испытания подводных атомоходов. Министр говорит: «Я тебе могу дать, но вы будете пять месяцев разбирать, пять месяцев ставить…» Договорился с железной дорогой, сформировали «вертушку» из тридцати вагонов, погнали в Ленинград. Послали туда кубанских монтажников, они кран быстро разобрали, погрузили на платформы и привезли. И его собрали за одну неделю. Монтировали они эти вышки всего четыре дня.
Задействовано, как видим, было все, в том числе и железная дорога. Все были заражены этой идеей, даже горожане ходили и помогали, работали бесплатно, безотказно.
С участием Б. Н. Пономаренко в крае получила развитие индустрия объемного домостроения. Кстати, объемное домостроение они начали развивать с подачи Николая Константиновича Байбакова еще когда он был председателем Краснодарского совнархоза. В Майкопе возводился целлюлозный комбинат, которому нужно было быстро построить несколько домов для своих рабочих. Борис Николаевич тогда видел, как собирали первый четырехэтажный дом на Карла Либкнехта в Краснодаре. И он заразился этой идеей. Когда же стал секретарем крайкома, первая очередь завода объемноблочного домостроения уже была готова. Но Пономаренко настоял, чтобы завод расширили и увеличили по мощности в два раза и несколько его усовершенствовали.
Как известно, под руководством Б. Н. Пономаренко реконструировали Новороссийский морской порт: строили нефтеналивной комплекс в Шесхарисе, зерновые комплексы. Уже тогда сотрудничали с японцами, французами…
Тем более весьма интересны его воззрения на современные проблемы привлечения иностранных инвестиций в ку банскую экономику.
— Ну что я вам скажу? — отвечал он однажды на вопрос корреспондента. — Мы многого пугаемся. И я в данном случае не могу даже Кондратенко поддерживать, хотя я его очень люблю и считаю, что во всех других отношениях он прав. Кроме этого, привлечения инвестиций. Ведь мы с ним поспорили из‑за «Кубань — Кнауфа». Завода, у истоков создания которого стоял и я. Вместе с министром мы ездили в Западную Германию покупать этот завод. Купили его и построили. Но освоили только на полмощности. Мощность же его была 15 миллионов квадратных метров гипсокартона, а его освоили только наполовину. А дальше начался развал: советская власть ушла, все растащили, разграбили на заводе, и он остановился. Акции скупили немцы, контрольный пакет.
Не знаю, кто нашептал Кондратенко, но он встал на дыбы, встал против того, чтобы «кнауф» занимался этим делом. Я к нему пришел, говорю: «Отрекись, отрекись, Николай, немедленно, сделай, как должно быть». — «Я не буду вмешиваться, пускай суд решит». Суд решил отдать завод немцам. Вы посмотрите, что там сегодня? Завод реконструировали, празднуют его сорокалетие. Они сегодня выпускают не 15, а 32 миллиона квадратных метров гипсокартона, выпускают плинтусы, наличники. Все, что хотите!
Я к чему это говорю? Да к тому, что с иностранными фирмами, которые хотят у нас работать, надо дружить и привлекать, и вовлекать, в том числе и в дальнейшее развитие Новороссийского порта. Но порт сегодня стал собственностью гангстеров, его надо национализировать и развивать дальше. Ведь кроме того, что мы построили Шесхарис, нужно построить еще несколько нефтехранилищ в горах и еще такой нефтеналивной комплекс, как Шесхарис, на четыре пирса. Тогда мы как‑то пропустим всю нефть… То, что мы сегодня строим в Южной Озереевке, это половина дела. Надо реконструировать, построить Темрюкский порт. Все это надо делать, привлекая инвесторов, отдав им сорок процентов акций. Потом эти акции — в договоре оговорить — за такой‑то энный срок выкупить. Инвесторы идут и на погашение не деньгами, а продукцией — нефтью или аммиаком…
