«Знал ли Маяковский о ваших романах?
— Знал.
— Как он реагировал?
— Молчал», — слышен ее ответ на магнитофонной ленте.
В конце двадцатых ЛЮ увлеклась красивым киргизом экзотической внешности, звали его Юсуп Абдрахманов. Это был видный государственный деятель Киргизии, впоследствии сгинувший в годы террора. В Москве познакомился с Маяковским, а через него с ЛЮ. Она с ним ездила в Ленинград, показывала город, они гуляли по окрестностям, на островах. Юсуп был среди гостей на юбилее Маяковского в Гендриковом, единственным чужеродным среди своих. Маяковский старался не видеть, что ЛЮ сидела с ним рядом на банкетке и, взяв его трубку, тщательно вытерла черенок и затянулась.
А до этого у ЛЮ вспыхнул роман со Львом Кулешовым. Это был талантливый кинорежиссер, известный новатор, лефовец. Связь доставляла много горечи и Маяковскому, и Александре Хохловой, его жене, известной киноактрисе. ЛЮ мне говорила, что «Шуру остановили на пороге самоубийства, буквально поймали за руку. Из-за чего?» Она пожала плечами, считая, что жены тех, кому она отвечала благосклонностью, не имели права ревновать. Ее раздражала столь трагическая реакция оставленной жены, она хотела по-прежнему с нею дружить, вместе проводить время, «пить чай», чтобы не было никаких неприятностей. Когда же роман кончился, все вернулось на круги своя и проводили время, и ходили в гости, и дружили всю оставшуюся жизнь. «Так разве я была не права?» — спрашивала ЛЮ.
Что тут скажешь? Подобное ЛЮ внушала и Яншину. В 1962 году она мне сказала: «Когда молоденький Михаил Михайлович бросился ко мне за помощью, чтобы отвадить Володю от Норы Полонской, я посоветовала ему закрыть глаза на их отношения, ведь там ничего серьезного не было. Это скоро кончилось бы, как кончилось с Наташей и с Татьяной. Но если бы Яншин ушел от Норы, то были бы две разбитые жизни — его и ее. А так — мы вместе встречались, играли в карты, ездили на скачки…»
Но жизни все же оказались разбиты, хотя «там ничего серьезного не было». КуДа уж серьезнее — после выстрела Маяковского Яншин ушел от Полонской.
Романы Лили Юрьевны! Ее раскованное поведение и вольные взгляды порождали массу слухов и домыслов, которые передавались из уст в уста и, помноженные на зависть, оседали на страницах полувоспоминаний. Даже в далекой Японии писали: «Если эта женщина вызывала к себе такую любовь, ненависть и зависть — она не зря прожила свою жизнь».
Известно, как трудно разрушить «свято сбереженную сплетню», слух тянется, тянется, подобно золотой цепочке Александрии, якобы найденной в постели Пушкина. Однажды придуманное тщетно пытаться опровергнуть фактическими справками, сопоставлениями дат или ссылками на свидетельства даже самих «действующих лиц». Пустое! Как судачили, так и будут судачить, печатать в журналах, а теперь и комментировать по телевидению. Вспомните сказки про Лику Мизинову и Чехова, Инессу Арманд и Ленина, Ахматову и Блока…
К числу таких выдумок относится и роман Лили Брик с Яковом Аграновым. В 20-х годах он заведовал секретно-политическим отделом ОГПУ. Агранов с женой Валей и дочкой Норочкой бывали частыми гостями в Гендриковом переулке. Он был в хороших отношениях со всеми тремя хозяевами. Вообще, как известно, Лиля Юрьевна своих романов не скрывала, но об этой ее «связи» никогда не было речи с ее стороны. Наоборот, она всегда говорила, что это неправда. «Я не слышала, чтобы наши имена как-то связывали, — говорила она. — Это появилось позже, после того, как Агранова расстреляли. Но вообще стоило мне приветливо поговорить с мужчиной или, наоборот, отринуть его, как тут же появлялось сочинение на тему «Лиля Брик и NN» и шло по городу, обрастая подробностями».
Агранов часто бывал у Бриков и, занимая высокий пост в известном ведомстве, несомненно наблюдал и за хозяевами, и за многочисленными визитерами, был в курсе их дел и разговоров. Мама вспоминала, как однажды — она уже печатала архив Маяковского — он вошел в комнату и встал за ее спиной. Она как бы невзначай накрыла текст листом бумаги. Он насмешливо спросил ее: неужели она думает, что в этом доме есть что-нибудь такое, что он не прочел бы, если бы захотел?
«Я услышала версию романа Лили с Яковом Сауловичем уже в то время, когда она была замужем за Примаковым, как бы задним числом, — писала мама. — Но раньше я не замечала ничего такого, что могло бы подтвердить этот слух. Обычно все ее любовные истории не скрывались, о них все знали, что, кстати, очень огорчало Владимира Владимировича. Не исключено, что это был один из тех многочисленных слухов, что вечно витали вокруг нее. Другое дело — Агранов был всемогущ и Лиля могла его, как друга дома, попросить о чем-нибудь или о ком-нибудь и он мог пойти ей навстречу. Это, думаю, бывало. Но откуда мы можем знать, что он предлагал взамен?
Маленькую Нору, дочку его от первого брака, Лиля очень баловала, дарила ей дорогие игрушки и заказывала для нее нарядные платьица со свойственной ей щедростью. Однажды Лиля с Осей и мы с Катаняном были в гостях у Аграновых, это было днем, пили чай с каким-то угощением. Они жили в особнячке с небольшим садом, мы после чая там сидели. От этой встречи остались фотографии — маленький Вася с Норой. Помню, что были и другие фото, где мы все, но потом я их больше не видела, наверно в 37-м году мы их сами и уничтожили».
Поколение за поколением, от школьников до академиков считают своим долгом всенародно решать — кого следовало любить Лиле Брик, а кого нет. Это дало ей основание заметить: «Конечно, Володе хорошо было бы жениться на нашей домработнице Аннушке, подобно тому, как вся Россия хотела, чтобы Пушкин женился на Арине Родионовне. Тогда меня, думаю, оставили бы в покое».
Даже те, кто не прочел ни одного стихотворения Маяковского, кроме школьного «Паспорта», до сих пор интересуются, кто давал деньги на жизнь и почему Осип Максимович тоже садился за стол. Не надо забывать, что ЛЮ была возлюбленной Маяковского, что в некоторых документах он называл ее своей женой — какие счеты могли быть между ними? И Осип Максимович все годы работал, а значит, и зарабатывал — деньги были общие. Они никогда не считались, об этом нет ни одного упоминания ни в письмах, ни в мемуарах.
С 1926 по 1930-й они жили втроем в квартире на Гендриковом, у Владимира Владимировича был там свой кабинет, в котором еле уместились письменный стол, тахта и платяной шкаф. Мебель пришлось делать на заказ, так как стандартная не влезала. Так же было в комнате у Брика, а у ЛЮ был стол поменьше, а платяной шкаф чуть больше. Книги держали на лестничной клетке в шкафу с висячим замком.
