Мать создала некий мистифицированный, вычурный, сказочный образ прекрасной семейной пары, в правдоподобие которой я никогда не верила. Со временем я поняла, что ощущения меня не обманывали – их любовный союз ничем не отличался от остальных. Отец изменял…
Опять возвращаюсь к этой теме, которую затронула в самом начале нашего интервью, – к печальной правде, о которой узнала, когда мне было уже 45 лет! Невероятно! Когда биограф отца Жерар Бональ работал над книгой о Жераре Филипе, мы проводили долгие часы в беседах, успели подружиться и сблизиться. Он рассказывал мне о своих исследованиях, «знакомил» меня с отцом. И однажды вот поведал о темной стороне его жизни. Я была потрясена. «Жерар, вы что? Вы говорите мне, что у моего отца были романы на стороне?» – «Да, конечно». – «Но это невозможно!» – попыталась было возразить ему, услышав в ответ: «Увы… Это правда». Не понимаю, как у матери нашлись силы все это скрывать, как она могла с этим жить до и после его смерти? Зачем приложила столько усилий на возвеличивание мужа? Почему не рассказала всей правды?
– Я слышала, что из всех фильмов отца вы любите «Месье Рипуа» 1953 года режиссера Рене Клемана…
– …да-да, именно «Месье Рипуа» – где отец играет циничного сердцееда-соблазнителя. Совершенно очаровательного! Наверное, в этой роли он кажется мне настоящим. Точнее, наиболее правдоподобным!
– А вы не пытались оправдать жестокость и безразличие к вам матери тем, что такое поведение было ее способом выживания?
– Оправдать? Мне, ребенку, оправдать? Хм… однажды я заметила, что нет практически ни одной фотографии, на которой мать улыбается. Сжатые губы, сосредоточенное лицо и глаза. Глаза женщины трагической. Ее юность, любовь и замужество пришлись на послевоенное время – период особенных ценностей. Чувства тогда были возвышенными, фанатичными. Сейчас все упростилось. Ломаются часы – их не чинят, а выбрасывают, покупая новые. Так и в человеческих отношениях. На преодоление конфликта, на прощение и уступки не хотят тратить энергию и время. Все заканчивается стремительно, так и не успев по-настоящему начаться. Ничего не ценится, ничего долго не длится…
Думаю, мать была в курсе измен моего отца и по этому поводу пролила много слез. Возможно, этим и объясняется ее упорное желание возвеличить, обожествить их любовь, чтобы стереть из памяти мучительные воспоминания.
Мать просто утонула в этом горе, так и не сумев выбраться из глубины, в которую сама же себя загнала. Во всяком случае, именно в этом мне удалось ее понять и простить. Думаю, ей бы очень помогла новая любовь, большая, всепоглощающая. И ведь после смерти мужа у нее были связи с другими мужчинами. Но все незначительные, никогда не получавшие статуса истинного чувства. Видимо, она была уже не способна ни на какую серьезную привязанность, на огромную любовь, которая ее связывала с моим отцом. Она выдохлась. Распустилась, бросила свою душу на самотек, не сумела взять себя в руки, обуздать боль, справиться с ней и подчиниться здравому смыслу. Эту работу мне пришлось выполнить за нее.
– Помощь специалистов не понадобилась?
– Нет, я слишком трезвомыслящий человек. У меня губительная трезвость мыслей, если можно так сказать. Я или спасаюсь ею, или разрушаюсь от нее же. Однажды я почувствовала, что пришло время сделать жесткий выбор – немедленно прекращать жить или жить дальше. И я выбрала второе. А это решение означало – бежать прочь от матери. В отличие от нее, к счастью, я обнаружила в себе немало положительных черт характера, и прежде всего – оптимизм. Я поняла, что не хочу и не буду, как она, закрываться от мира и медленно тлеть.
– А если бы не хватило сил на принятие подобного решения?
– Тогда прямой путь к самоубийству. Это ясно. Драмы детей звезд происходят каждый день. Вот и сейчас во Франции уже какой месяц бушует грязный скандал, связанный с подозрением Ива Монтана в педофилии. Его приемная дочь Катрин Аллегре выпустила книгу, в которой призналась, что в детстве Монтан был ее любовником! Симона Синьоре точно восстала бы из гроба от ужаса, если бы услышала, что говорит родная дочь! Я была знакома и с Симоной, и с Катрин, поэтому эта ситуация мне небезразлична. Бедная женщина Катрин Аллегре. Она по сей день не сумела освободиться от прошлого. Мало того что спивается, еще и позволяет себе такие омерзительные признания.
– Как думаете, то, о чем она говорит – правда?
– Вряд ли. Еще при жизни Монтана все близкое окружение их семьи знало, что девочка Катрин безнадежно влюблена в своего отчима. Почему именно сейчас она вздумала преподнести все в подобном свете, не понимаю. Но я упомянула Катрин Аллегре по другой причине. Ее полное моральное падение, проигрыш по всем статьям, жизни в первую очередь, крайнее проявление того, что могло бы произойти и со мной. Полная деградация личности, жизнь во власти авторитарных призраков отца и матери, прошлого, полный внутренний хаос. Трудно научиться отдавать себе беспощадный отчет. Я понимаю причину ее отчаяния потому, что мы относимся к той немногочисленной армии детей звезд, у которых не было детства. Мы были отлучены от реальной жизни, проводили время взаперти и не знали, что это такое – нормальные люди и обычные человеческие взаимоотношения. Поэтому, когда выросшая Катрин Аллегре пишет книгу, обличая якобы безнаказанные преступления детства, и оправдывает свое затяжное молчание страхом, растерянностью – я могу это понять. Я сама была заперта. Но, в отличие от нее, сумела выйти наружу.
– Как? Откуда в маленькой девочке, такая взрослая позиция?
– Я же вам уже говорила, что ощущала себя старушкой и поступала в жизни, как умудренная опытом старушка. Решение вырваться из дома и жить вдали от матери я приняла в четырнадцать лет и… тотчас же влюбилась. Мой первый возлюбленный стал моим первым мужем. В 17 лет я окончательно ушла от матери, начала зарабатывать. Из дома принципиально не взяла никаких личных вещей, даже фотографий.
– Ваш брак в 14-летнем возрасте был вызовом матери. В таких случаях существует опасность от отчаяния броситься на руки первому встречному. А если он окажется проходимцем?
– Когда ищешь пути выживания, мыслишь и действуешь стремительно и не совершаешь ложных шагов. Я бы никогда не поверила проходимцу, потому что меня трудно обмануть. У меня рентгеновское восприятие людей. Я вижу изнутри их души. С первым мужем мне повезло. Он был ученым, на семь лет старше меня. Оказался редким по душевным качествам человеком – обаятельным, милым и добрым. А доброту в людях я наиболее ценю. Первое, что меня сражает наповал в мужчине, – это
