Ясно, что никаких хлопот с таким парламентом не могло быть, почему его и не очень принимали в расчет. Действительно, на осенней сессии 1988 года Верховный Совет очень быстро и без больших дебатов принял нормативные акты и о новом порядке выборов, и о новом их сроке, закончив на этом свою политическую жизнь.
Тем самым была открыта дорога другой политике, к которой мы шли четыре года взаимного обучения и взаимных уступок, постепенно уверяясь в том, что перестройка «на социалистическом фундаменте» рождает нечто совершенно несообразное, но все еще не решаясь сказать об этом во весь голос. Мы, газетчики, может быть, лучше других слышали, как трещит этот «фундамент», на своем собственном опыте приходили к выводу, что, если тоталитарный режим — любой, не только отечественный — упускает из-под контроля хоть одно живое слово, он обречен. Но рядом с глобальными по характеру и значению сдвигами для нас всегда существовала та повседневность, которая составляет жизнь миллионов и миллионов. Она, конечно же, тоже ощущала приближение перемен, но анализ их причин и последствий на уровне массового сознания провести невозможно. Чтобы хоть как-то помочь своим читателям, зрителям, слушателям разобраться в происходящем, мы бросились в подготовку и проведение новых выборов народных депутатов СССР как в первую волну, что идет после мертвого штиля.
Это оказалось оправданным и даже необходимым, потому что предвыборная кампания началась опять же «по-нашенски». На местах пошли в ход самые примитивные приемы борьбы за депутатские мандаты. Тон задавали парткомы, активно выискивающие компромат на соперников первых или вторых секретарей, руководителей предприятий, органов советской власти. Как правило, этими соперниками были либо самостоятельные рабочие, либо молодые научные сотрудники, журналисты, инженеры. Терять им, в отличие от их маститых конкурентов, было нечего, их не связывали старые грехи власти, а новые как раз и составляли силу и убедительность их агитации. Часто они избирали бытовые, популистские темы для своих выступлений перед избирателями, вскрывали злоупотребления и обман со стороны местных властей, что было вовсе несложно, так как удельные наши князья давали тут богатый материал. Аппарат ответил организационными уловками, ловко используя «предвыборные собрания представителей трудовых коллективов». Пресса захлебывалась негодованием по таким поводам, чиновники заваливали ее опровержениями, потоком гнали в адрес Горбачева жалобы на наших корреспондентов. Но плотина уже была прорвана. Народ все больше склонялся к «новичкам». Если назвать вещи своими именами, то происходило беспорядочное, лавинообразное обрушение гигантской многолетней лжи о небывалом единстве партии и народа.
Добавляли керосину в огонь предвыборной борьбы и реформаторские «верхи». Придумав оригинальную идею выборов от корпораций, они сами же ее дважды опорочили. Первый раз, когда стали включать в список корпораций, как уже отмечалось выше, чуть ли не любителей собирать водочные этикетки. И затем, когда КПСС решила провести для себя самой безальтернативные выборы, сформировав «красную сотню», — список депутатов от партии.
Для меня тогда проблемы — избираться или не стоит, не было. Опыт работы в старом Верховном Совете, участие в реализации политики гласности, в заседаниях пленумов ЦК КПСС привели меня к выводу, что редакторы средств массовой информации, журналисты должны держаться подальше от прямого участия в политических драках, они и так ведут подобные драки постоянно — через свои издания, программы, передачи. Встречи с парламентариями других стран, которые я довольно часто проводил в «Известиях», убеждали, что такой порядок принят практически во всех странах развитой демократии: журналист либо не участвует в борьбе за депутатский мандат, либо оставляет профессиональную журналистику. Кроме того, меня выдвинули кандидатом в депутаты от Союза журналистов СССР сразу 14 региональных журналистских организаций и моя фамилия лидировала почти с двукратным отрывом от остальных. Так что тут тоже волноваться не стоило. Но вдруг…
Позвонил Е. З. Разумов, первый заместитель заведующего организационно-партийным отделом ЦК КПСС, аппаратчик, по-моему, до мозга костей. Отношения у нас были довольно прохладными, так как именно Евгений Зотович отстаивал на заседаниях Секретариата ЦК необходимость сохранения анонимных писем, против чего «Известия», как читатель уже знает, вели настоящую войну. Обычно он звонил мне, чтобы высказать очередную претензию от имени той или иной парторганизации. Но тут повод был другой. Разумов, сославшись на поручение руководства, сухо сообщил, что я включен в состав кандидатов в депутаты от КПСС. Никакого согласия не требовалось. Включен — и все. Я знаю, что подобные звонки были сделаны почти всем 100 кандидатам (за исключением, конечно, членов Политбюро и секретарей ЦК КПСС, которые формировали «красную сотню» и сами вписывали в нее себя).
Перед Пленумом ЦК, который должен был «избрать» нас народными депутатами СССР, я спросил у А. Н. Яковлева, почему бы не включить в бюллетень для тайного голосования еще хотя бы пять-десять человек? Яковлев хмыкнул, пошевелил бумаги на столе, очевидно, обдумывая ответ, и сказал:
— Ты что, Иван, не понимаешь? Тогда вполне может вылететь кто-нибудь из членов Политбюро. Или, например, ты, как главный редактор, которого периферийные секретари любят лютой любовью. Разве это будет правильно? Разве пойдет на пользу перестройке?
Как все-таки медленно мы прозревали! Как трудно было допустить, что народ уже не будет больше прощать «родной партии» ее ошибок и интриг! Отсутствовал хотя бы более менее корректный анализ состояния общественного мнения. А будь такой анализ сделан, стало бы ясно, что и Горбачеву, и другим членам Политбюро, может быть, всем членам ЦК надо избираться именно в конкурентной борьбе и обязательно от территориальных или национально-территориальных округов. Задуманная же и осуществленная аппаратными стратегами процедура выборов от КПСС сразу поставила «красную сотню» под огонь критики и насмешек и, по сути дела, перечеркнула возможность создания партийной фракции — коммунисты-депутаты от округов не желали блокироваться с коммунистами-депутатами от КПСС. Впрочем, справедливости ради, надо сказать, что тогда о фракциях никто и не думал, ибо никто не предполагал, что хоть один депутат, даже Б. Н. Ельцин, выскользнет из-под всеобъемлющего контроля КПСС. Поэтому вопрос о том, правильно ли мы делаем, снова осуществляя выбор без выбора от имени народа без учета мнения народа, на пленуме даже не возник. Пленум больше был сосредоточен на противостоянии Яковлева и Лигачева, именно в такой форме проявлялись тогда расхождения Генерального секретаря ЦК КПСС и самого ЦК.
