Заседания Президиума Совета Министров СССР тогда обычно проводил А.Н. Косыгин, так как сам Никита Сергеевич участвовал в этих заседаниях только при рассмотрении особо важных вопросов, таких, как план на следующий год или пятилетку, обсуждение принципиальных проблем промышленности и сельского хозяйства.
* * *
В смещении Хрущева, насколько я знаю, Алексей Николаевич активного участия не принимал, хотя и не защищал Никиту Сергеевича. Единственным человеком, который, хотя и робко, пытался вступиться за Хрущева, был А.И. Микоян, что стало впоследствии негласной причиной освобождения его с поста Председателя Президиума Верховного Совета СССР. По моему мнению, устранение Хрущева было бы практически невозможно, оставайся на работе в ЦК Ф.Р. Козлов. Фрол Романович был искренне предан Хрущеву. Исполняя обязанности секретаря ЦК, будучи членом Политбюро и первым заместителем Председателя Совета Министров СССР, он в конце своей деятельности, к 1962 г., сосредоточил в своих руках (конечно, не без поддержки Н.С. Хрущева) вопросы кадров, военно-промышленного комплекса, а также непосредственно занимался внешней и внутренней безопасностью. Неожиданный паралич прервал его активную деятельность.
Свое новое назначение Алексей Николаевич воспринял спокойно. Больших кадровых изменений как в Политбюро, так и в правительстве не произошло. Правда, были отправлены на менее ответственную работу откровенные подхалимы Хрущева и смещены некоторые работники, но не из высшего эшелона власти.
Несколько неожиданным было перемещение Д.Ф. Устинова с поста первого заместителя Председателя Совета Министров СССР и Председателя Высшего совета народного хозяйства на работу в ЦК партии в качестве секретаря по военно-промышленным вопросам. Позднее, когда я уже был заместителем Алексея Николаевича, мне стала ясна причина этой перестановки.
У Дмитрия Федоровича часто рассмотрение даже простого вопроса затягивалось на два-три часа, а то и больше. Ночью он звонил директорам заводов, их заместителям, а нередко даже и начальникам цехов. Устинову требовалось каждый вопрос разбирать до мелочей так, чтобы он его понимал на уровне начальника цеха или среднего конструктора. Таков был метод его работы, который он перенес из министерства и в Совет Министров. Все это, естественно, приводило людей в нервозное состояние. Хрущев, конечно, в такие дела не вникал, но Косыгин, став первым заместителем Председателя Совмина, понял, что такой стиль работы для решения государственных вопросов в правительственном аппарате не подходит.
Приведу один эпизод. Алексей Николаевич возвратился после визита в Италию. Я на Политбюро при его докладе не присутствовал. Но через день он вызвал меня и спросил, как я смотрю на то, чтобы с помощью итальянцев у нас построить завод легковых автомобилей. Я ответил, что идея очень хороша. Мы и в этой отрасли беспросветно отстали от других стран. Ведь линия Хрущева была на общественный транспорт, и поэтому производство легковых машин практически не развивалось. Не было разработанной подходящей модели, специального оборудования для этих целей, и много лет ничего не строилось.
На Горьковском автозаводе выпуск составлял менее 100 тысяч машин в год, добивали устаревшее оборудование на объединении «Москвич» с его мизерным объемом производства, немного производили в Запорожье, около 20 машин делали для крупного начальства на заводе имени Лихачева – вот и все наши «успехи». В итоге производили ежегодно около 300 тысяч легковых автомашин, в то время как США перешагнули за 6 миллионов, Япония делала более 3 миллионов машин в год, а мы топтались на месте.
Решили, что я подготовлю проект соглашения с итальянцами, предусматривающий проектирование завода и разработку конструкции машины итальянской стороной с учетом наших дорожных условий. Кроме того, итальянцы примут на обучение и допустят к участию в проектировании наших специалистов. Строительство корпусов завода и жилого массива выполнит советская сторона. Срок окончания всех работ, включая проектные, – примерно три с половиной года.
Все обсуждение этой крупнейшей проблемы, осуществление которой в последующие годы вместе с кооперированными поставками обошлась стране более чем в 3 миллиарда рублей, заняло у нас с Косыгиным около часа. Конечно, мы с Алексеем Николаевичем выработали только схему. Но если бы я обсуждал это с Устиновым, вопрос мог бы остаться нерешенным, хотя на дискуссии была бы потрачена как минимум неделя.
Как заместитель Председателя Совета Министров СССР, я курировал сооружение этого автогиганта в Тольятти. К строительству были подключены почти все союзные министерства и комитеты. Только одна Москва возводила там по 100 тысяч метров жилья в год.
Помнится, после окончания строительства Тольятти посетил президент американской фирмы «Форд мотор». Потом он приехал в Москву, и его принимал Косыгин. Я был на этой беседе. Алексей Николаевич представил меня:
– Вот человек, который курировал строительство этого завода и который отвечал за это дело перед правительством.
Форд сказал, что завод на современном уровне, расхвалил его и заметил, что такой завод они не смогли бы построить в такой короткий срок. Я это понял в том смысле, что, конечно, построить они бы построили, но вот вложить сразу более трех миллиардов в одну стройку – у них такого капиталиста, видимо, не нашлось бы. Замечу, в США развивали в основном небольшие автосборочные заводы, предприятия по выпуску двигателей, шин, деталей кузовов, электрооборудования и прочего. Но это все делается на базе самой широкой кооперации.
Я потом был в Детройте на фордовском заводе по сборке двигателей для легковых и грузовых автомобилей. По нашим меркам завод небольшой, занято там тысяч пятнадцать народу. Для сравнения – когда я уезжал из Тольятти, там работало 70 тысяч рабочих, затем их число достигло 130 тысяч.
Алексей Николаевич очень хотел съездить в Тольятти и был очень обижен, когда Брежнев его туда не пустил. Леонид Ильич хотел первым из руководителей страны побывать там. Генсек всегда ревниво относился к А.Н. Косыгину, видимо, подозревая в нем конкурента.
* * *
Работал Алексей Николаевич очень четко. В девять утра всегда был в кабинете, после шести вечера очень редко вызывал министров или своих заместителей, а сам часов до восьми занимался делами. Бывали, конечно, исключения, но только при каких-либо чрезвычайных ситуациях.
По рассказам помощников Косыгина и сотрудников, работавших в его канцелярии или в управлении делами, в аппарате Совмина поддерживался его стиль работы – по возможности четко и эффективно провести трудовой день. Сам Алексей Николаевич обязательно выкраивал время для разбора корреспонденции, особое внимание уделял письмам граждан. К нему обращались рабочие, инженеры, крестьяне, ученые, работники творческого труда. Своим помощникам он поручал составлять ответы, непременно указывая, что должно быть главным в них.
