Экипажи остальных английских самолетов, упавших в море, погибли.
Реальной помощи удар английской авиации нам, конечно, не принес, что понимали и сами англичане. Однако они придавали ему дипломатическое значение, судя по сообщениям, появившимся в их печати. В сообщениях были указаны потери, и поскольку потери были большие, тем самым подчеркивалось, что это жертвы, понесенные ради союзников, то есть ради нас.
В это же время в Полярное прибыла постоянная британская военно-морская миссия во главе с кэптеном Беваном, старым морским офицером, вскоре получившим временное звание контр-адмирала (по должности, как принято в английском флоте). Когда-то он был командиром миноносца, но затем долгие годы провел на военно-дипломатической работе — морским атташе. Война застала его в отставке, занимавшимся сельским хозяйством. И вот он прибыл прямо со своей фермы к нам, подкрепленный начальником штаба миссии коммандером Дэвисом — человеком энергичным, хитрым, подводником в прошлом и, по всей видимости, разведчиком в настоящем.
Назначение представителей этой миссии в Мурманск и Архангельск еще более подтвердило нашу уверенность в особой роли Северного морского театра, в частности Кольского залива и Мурманска. Действительно, равноценных им мест для базирования флота и для грузовых операций у нас в Заполярье не было: теплое течение Гольфстрим делало их доступными для судов круглый год.
Понятно, почему в момент второго наступления немецко-фашистских войск, когда горноегерские дивизии Дитла пытались прорвать нашу оборону, мы — 14-я армия и Северный флот — и не мыслили отходить к Мурманску.
Наше предложение по этому вопросу было рассмотрено. От имени командования Северо-Западного направления К. Е. Ворошилов и А. А. Жданов прислали нам телеграмму, в которой предписывалось использовать для действий все имеющиеся в распоряжении Северного флота силы и расширить свою опорную позицию, выдвигая вперед новые опорные пункты и подготавливая запасные в глубине района.
Прислал директиву и нарком Военно-Морского Флота. В ней указывалось: «При любом положении на сухопутном фронте Северному флоту оставаться в Полярном, защищая этот пункт до последней крайности».
Смысл обоих указаний был один: ни в коем случае нельзя позволить противнику выйти на побережье Кольского залива, отрезать и захватить Мурманск с его незамерзающим портом. Еще раз подтверждалось значение Кольского залива, которое нам было понятно и раньше, как только началось строительство железнодорожной ветки Обозерская — Беломорск.
Вскоре это стало понятно всем. Позже всех стало ясно немецко-фашистскому командованию.
В дневнике я записал тогда:
5 ноября 1941 года. Английская миссия поставила вопрос о возможности заходов конвоев с грузами в Мурманск. Причалы и краны позволяют разгрузку. Железнодорожные пути дадут возможность дальнейшей транспортировки по Обозерской железной дороге. Для снабжения английских кораблей охранения на обратный путь английская миссия просила каждый раз отпускать две тысячи тонн нефти для крейсеров и эсминцев и продовольствие на две тысячи пятьсот человек на шесть — семь суток. Конечно, ледовая обстановка вынудит транспорты заходить в Мурманск вместо Архангельска, да и английские военные корабли начиная со второй половины декабря в Архангельск заходить не смогут и, вероятно, будут просить о заходе в Мурманск и снабжении там.
10 декабря. Дело явно идет к тому, что конвои будут приходить в Мурманск; отсюда же станут промышлять рыболовные суда. Нужны серьезные мероприятия, чтобы сделать положение коммуникаций более устойчивым. Для конвоев мал запас угля и мазута в Мурманске: его хватает только для нужд самого флота, снабжать из этого количества торговые суда будет очень трудно. В общем, трудностей предвидится много...
25 декабря. На Карельский фронт прибыли три морские стрелковые бригады. Одну дали в Мурманск, остальные разбросали по фронту. Дали и 24 самолета типа «Харрикейн». Доставили их к нам на английском авианосце. Они взлетели с него в море и 7 сентября совершили посадку на аэродроме Ваенги. Англичане пробудут у нас, пока наши летчики не освоят новую технику. «Харрикейнами» командует полковник Ишервуд. Еще рано говорить о боевых качествах этих самолетов, но авиационные специалисты уже отметили ряд существенных недостатков.
Судя по всему, транспортные суда пойдут в Мурманск. Забот теперь не оберешься. Особенно после сообщения о том, что гитлеровцы собираются перебросить на Север еще девять подводных лодок с опытными командирами. Много хлопот доставит снабжение англичан продуктами и нефтью, поскольку самим не хватает.
17 января 1942 года. Конвои, как и следовало ожидать, пошли на Мурманск. Первый конвой из девяти транспортов пришел 12 января и до сих пор разгружается. Разгрузка организована плохо. Оборудование из Мурманска вывезли в первый месяц войны, подготовка же к приему конвоев здесь не велась. Теперь все это сказывается на разгрузке транспортов и погрузке вагонов.
Сегодня подошел очередной конвой. Около двадцати часов миссия сообщила, что в десяти милях к северу от маяка Гавриловского поврежден торпедой транспорт из этого конвоя. Один из эскортных кораблей взял транспорт на буксир. Я дал указание вести его в Териберку. Для охраны выделены четыре катера МО. Едва успел покончить с этим делом, поступило новое сообщение: в 23 часа 29 минут к северу от Териберки подорван торпедой английский эсминец «Матабелла». Через три часа он затонул.
Должно быть, сведения о переброске противником на Север дополнительного количества подводных лодок с опытными командирами соответствует действительности...
* * *
Да, немецко-фашистское командование спохватилось. По указанию Гитлера на север Норвегии в январе переведен (помимо дополнительного количества подводных лодок, переброшенных туда же) линейный корабль «Тирпиц» — один из крупнейших кораблей противника. Есть все основания предполагать, что вслед за «Тирпицем» на Северном театре появятся и другие крупные корабли германского флота. Февральский прорыв двух линейных кораблей — «Гнейзенау» и «Шарнгорста», тяжелого крейсера «Принц Евгений» и группы эсминцев из Бреста (Франция) через Ла-Манш на восток (пока в Германию) очень симптоматичен. Более всего странно, что допустили этот прорыв англичане, располагающие безусловным превосходством на море. Представители военно-морской английской миссии в Полярном лишь пожимают плечами в ответ на вопросы о прорыве. Растерянность и недоумение сквозят и в ответах офицеров английских кораблей, приходящих к нам. Никто ничего толком не знает, но явную оплошность, допущенную британским военно-морским (и военно-воздушным) командованием, признают сейчас уже все.
