Мы спускаемся в зал, где нас ждет начальник.
— Доброе утро, — говорит он на плохом французском.
После чашки кофе мы отправляемся в полицейский участок. Идем пешком — участок находится на расстоянии двухсот метров от гостиницы. Полицейские приветствуют нас и смотрят без любопытства. В мрачном здании полиции, нас встречает офицер лет пятидесяти.
— Доброе утро. Садитесь. Перед получением от вас официальной декларации, хочу немного с вами поговорить. Сколько вам лет?
— Двадцать шесть и девятнадцать.
— За что вас осудили?
— За убийство.
— На какие сроки вас осудили?
— К пожизненной каторге.
— Значит, это было преднамеренное убийство?
— Нет, господин, в моем случае это непреднамеренное убийство.
— А у меня преднамеренное, — говорит Матурет. — Мне тогда было всего семнадцать лет.
— В семнадцать лет уже знают, что делают, — говорит офицер. — В Англии, докажи вашу вину, вас бы повесили. Но британские власти не собираются обсуждать французское правосудие. С другой стороны, мы не согласны с тем, что заключенных посылают во Французскую Гвиану. Это бесчеловечное наказание, недостойное такой культурной страны, как Франция, но, к сожалению, вы не можете остаться на Тринидаде или каком-либо другом английском острове. Я прошу вас не искать лазейки, чтобы остаться: ни болезнь, ни какой-либо другой предлог мы не примем для того, чтобы продлить ваше пребывание здесь. В Порт-оф-Спейне вы можете находиться от пятнадцати до восемнадцати дней. Я позабочусь о том, чтобы вашу лодку перевезли сюда, в порт. Если понадобится, мы отремонтируем ее и снабдим вас всем необходимым. К тому же, вы получите хороший компас и карту. Надеюсь, южноамериканские страны дадут вам убежище. Не плывите только в Венесуэлу. Там вас арестуют и заставят работать на прокладке дорог, а в конце концов выдадут французским властям. Я думаю, из-за одной, даже большой ошибки, человек не должен страдать всю жизнь. Вы молоды, здоровы, и после всего пережитого не сдадитесь так легко. Я рад быть одним из тех, кто поможет вам стать хорошими людьми. Успеха вам. Если возникнут проблемы, позвоните по этому номеру. Вам ответят по-французски.
Он куда-то звонит, и за нами приходит человек в гражданском. В зале много полицейских и гражданских, которые печатают на машинках. Один из них записывает нашу декларацию.
— С какой целью вы прибыли на Тринидад?
— Отдохнуть.
— Откуда?
— Из Французской Гвианы.
— При побеге вы совершили какое-либо преступление, убили или ранили кого-нибудь?
— Мы никого серьезно не ранили.
— Откуда вам это известно?
— Проверили перед тем, как уйти.
— Ваш возраст, законный статус во Франции… Господа, в вашем распоряжении от пятнадцати до восемнадцати дней. В течение этого времени вы можете делать что вам угодно. Если смените гостиницу, сообщите нам. Я сержант Вилли. На моей визитной карточке номера телефонов: это рабочий, а это домашний. Если что-то случится, и вы будете нуждаться в моей помощи, сразу обращайтесь ко мне.
Через несколько минут мы уже идем в сопровождении мистера Бовэна в поликлинику. Кложе счастлив видеть нас. Мы ничего не рассказываем ему о проведенном в городе вечере. Говорим ему только, что можем свободно гулять в любом месте. Он так удивлен, что спрашивает:
— Без охраны?
— Да, без охраны.
— Очень странные «ростбифы»[5].
Бовэн возвращается с врачом. Он спрашивает Кложе:
— Кто вам вправил кость перед тем, как наложить шину?
— Я и еще один, которого здесь нет.
— Это было сделано так хорошо, что нет необходимости в дальнейшем лечении. Кость уже срослась. На ногу наложат гипс, и вы сможете понемногу ходить. Вы предпочитаете остаться здесь или пойти с друзьями?
— Пойду с ними.
— Хорошо, завтра утром сможете к ним присоединиться.
Мы смущены и не знаем, как благодарить мистера Бовэна и врача. Они уходят, а мы проводим утро и послеобеденные часы в обществе нашего друга. Назавтра мы все втроем в нашей комнате.
— Забудем, насколько это возможно, прошлое и будем говорить только о настоящем и будущем. Куда поплывем? В Колумбию? В Панаму? Коста-Рику? Посоветуемся с Бовэном и спросим его, в какой стране нас могут принять.
Я звоню в контору Бовэна, но не застаю его там. Звоню домой, и к телефону подходит его дочь.
— Господин Генри, у гостиницы, возле рыбного ряда, можно сесть на автобус, который доезжает до Сан-Фернандо. Почему бы вам не приехать и не провести один из вечеров у нас? Приезжайте, я буду вас ждать.
И вот мы уже на пути к Сан-Фернандо. Кложе очень идет его полувоенная одежда.
Мы очень волнуемся, попав в дом, который нас так гостеприимно встретил. Обе женщины понимают наше состояние и говорят:
— Вы снова у себя дома, дорогие друзья. Садитесь поудобнее.
Они обращаются к нам по имени: «Генри, передайте мне, пожалуйста, сахар», «Андрэ (имя Матурета), не хотите ли еще пудинга?»
Я надеюсь, что Бог вознаградил миссис и мисс Бовэн за их доброе отношение к нам. Величие их души оставило в наших сердцах незабываемые следы.
Мы раскладываем на столе карту и начинаем планировать. Расстояния велики: 1200 километров до Санта-Марты, главного порта Колумбии; 2100 километров до Панамы; 2500 километров до Коста-Рики. Приходит мистер Бовэн:
— Я звонил во все представительства и у меня хорошие новости: вы сможете несколько дней отдохнуть на Кюрасао. В Колумбии нет закона относительно беглецов. Насколько известно консулу, морем в Колумбию беглецы еще не попадали. То же относительно Панамы.
— Я знаю безопасное место для вас, — говорит Маргарет, но оно далеко, — по крайней мере 3000 километров.
— Где это? — спрашивает отец.
— В Британском Гондурасе. Тамошний губернатор — мой крестный.
Я смотрю на друзей:
— Наша цель — Британский Гондурас.
Это британская колония, которая граничит на юге с республикой Гондурас, а на севере — с Мексикой. Послеобеденные часы мы проводим за разработкой курса. Нам помогают Маргарет и ее мать. Первый этап: Тринидад — Кюрасао — 1000 километров. Второй этап: Кюрасао — какой-либо остров по пути. Третий этап: Британский Гондурас. Мы не знаем, что может произойти в открытом море и потому в достаточном количестве надо заготовить: мясные консервы, овощи, варенье и т. д. Маргарет говорит, что супермаркет «Сальватори» с удовольствием даст нам консервы в подарок.
— А если нет, — добавляет она просто, — то мы с мамой купим их для вас.
Мы, конечно, отказываемся. Нельзя бесконечно пользоваться их добросердечием.
