Я рассказываю Эмме о молоке в мешках, про Ивана, о Чернопятове и Шапиро. Впрочем, сообщаю и о «существенном факте», как теперь пишут в газетах о делах во всяких ОАО и ЗАО. Скоро я уезжаю (улетаю? отплываю?) в Арктику. Связи со мной не будет какое-то неопределенное время. А вот после этого – мы непременно встретимся…
Наше витание в заоблачных высях земля прерывает очень грубо. Из-за киоска на тротуаре Крещатика (недалеко от современного «майдана Незалежності» – бывшей площади Калинина) выскакивают два курсанта и капитан с красной повязкой «Патруль». Капитан проверяет мои документы и сообщает, что я совершил воинское преступление – «неотдание чести» какому-то старшему офицеру, который следовал на встречном курсе. Капитан заносит мои данные в свой «гроссбух» и выписывает мне предписание: завтра в 9:00 явиться на железнодорожный вокзал для прохождения в течение одного часа строевых занятий. В случае неявки, – в часть уйдет сообщение с требованием наказать меня там…
Моя подруга издали с ужасом наблюдает за процедурой задержания. Потом, узнав о его причинах и последствиях, возмущается:
– За такой пустяк – такое наказание? Наказать человека, у которого так мало времени?
После размышления добавляет:
– А я, глупая трусишка, – испугалась, убежала… Надо было отбить тебя у этих крокодилов! (Должен заметить, что эти выводы моя подруга запомнила и потом не один раз отбивала меня и нашу семью у разных «крокодилов»).
Обнаруживаем, что мы голодны, как верблюды после похода через пустыню. Во всех «пищеварительных» точках, куда мы заглядываем – страшные очереди. Можно подумать, что все киевляне одновременно и жутко проголодались… Тогда мы закупаем в магазине студенческий харч: толстую вареную колбасу, батон, кефир и еще какие-то припасы. По пути на Сталинку есть холм, покрытый недавно освободившейся от снега травой и не изобилующий освещением. Забираемся туда, устраиваемся на камнях и приступаем к своей «тайной вечере». Далеко внизу сверкает огнями и шумит город, над нами только необъятное звездное небо…
Военная гостиница приютила меня всего на несколько часов. В 9-00 на вокзале я вливаюсь в дружную команду – человек двадцать задержанных офицеров; среди них есть даже два майора и один подполковник. Занимаемся мы в отдалении от вокзала, на асфальтовом плацу между рельсами. Отметив всех прибывших, комендантский капитан строит группу. Пару раз мы делаем «ать-два» по плацу. Капитану неловко командовать старшими офицерами: он передает бразды правления подполковнику и уходит. С этого момента унылые строевые занятия превращаются в спектакль, после которого у всех болели скулы от смеха. Наш новый командир оказался потрясающим режиссером и шутником, а в представлении участвовали все задержанные. Командир был серьезен и свиреп. Опоздавшему старлею был учинен грозный разнос: за отсутствие строевой лихости, которая объявлена непременной уже месяц назад в приказе Министра. Старлей с перепугу сознался во вчерашней пьянке, в которой он участвовал «по принуждению». Ему пришлось выслушать: а) библейские советы о вреде пьянства; б) советы интенданта – младшего лейтенанта из строя о требуемых для такого питья закусках. Указано на несоответствие Уставу цвета носков и блеска обуви. Объявлено взыскание – десять суток строгого ареста на кухне. В конце концов, за понесенный моральный ущерб, подполковник объявил ошалевшему старшему лейтенанту о досрочном присвоении ему звания «майор». Новоиспеченный майор уже участвовал в розыгрыше следующего опоздавшего лейтенанта…
Полчаса провожу опять в Институте Патона: знакомлюсь с добытыми материалами и прощаюсь с добытчиками. Опять по-быстрому отодвигаю «тетю» Лизу, забираю Эмму: мы несемся в аэропорт. До вылета еще пару часов, процедуры посадки тогда были просты как репа. И мы движемся в настоящий ресторан. Там заказываем всякую всячину, в том числе котлеты – то ли «пожарские», то ли «киевские». Название забылось, а вот сама котлета прямо стоит перед глазами: толстый огурец, внизу – баранья косточка, вверху – розочка. Кусать надо осторожно: может вылиться жир. Рассказываю Эмме, что в «Забайкальце» обнаружил на такой косточке надпись: «Вася + Маруся = любовь, 1939 год». Сидевший за соседним столом морской летчик, уже немножко теплый, в ответ приводит еще более убедительную историю из жизни крабов, на панцире которого была наколота надпись «Не забуду мать родную!» и десяток имен знакомых крабих. Мы ахаем, разговор становится общим, моряк восхищенно смотрит на Эмму. Узнав, что улетаю я один, он прямо в ужасе:
– Как?! Ты оставляешь такую девушку одну? Да ее же тут немедленно схавают волки! Забирай ее с собой. Обязательно!
Докладываю новому приятелю, что стол в канцелярии части, где я ночую, – «сугубо» односпальный. В ответ он грустно сообщает, что приютил бы нас в Питере, но сам живет на птичьих правах у очень-очень вредной тетки. Что он только не делал, чтобы извести ее – не помогает. Однажды даже положил ей в суп муху. Тетка муху проглотила. Тетке – хоть бы хны, а ее истязатель – упал в обморок от избытка чувств…
В самолете достаю толстую книгу – новеллы О. Генри, которую мы с Эммой купили прямо в лотке на Крещатике. Когда-то давно Юра Яворский, узнав, что я не знаю этого писателя, страшно возмутился и обрадовался одновременно. А затем притащил мне книгу новелл из отцовской библиотеки. Он же мне открыл «Золотого теленка» и «Двенадцать стульев». Раньше такие книги не продавались. Теперь – оттепель…
На странице после обложки надпись моей любимой:
Коленьке
Читать только
при северном сиянии
в часы досуга.
26. III. 56 г.
г. Киев
Глупая, маленькая девочка! Северное сияние бывает только зимой! А я очень хотел бы тебя увидеть раньше, хотя бы осенью…
Самолет опять прыгает по кочкам, набирая скорость для взлета. Смешными оказались киевские каникулы весной 1956 года…
Говорят что пуп земли – Европа,
Только в этом смысл еще не весь:
Если шар земной имеет ж…у,
То, конечно, это место – здесь.
…………………………………………..
Блин, да что там толковать о лете,
Всякую хреновину меля,
Если нам для жизни на Планете
Выделена Новая Земля…
(Из поэмы неизвестного автора. Дальше – не пропечатывается)
После киевских каникул у меня начинается страда, почище деревенской. За считанные дни надо продумать и составить все заявки на все, получить на разных складах, упаковать так, чтобы груз выдержал множество перевалок. Сотни наименований: сварочные агрегаты, кабели, маски, электроды, бензорезы, редукторы, запчасти ко всему, что может поломаться, тросы, сотни позиций инструмента, спецодежда, рукавицы и т. д. и т. п.
