Не успели затихнуть взрывы, как самолеты развернулись, снизились до бреющего полета и стали расстреливать все еще неподвижные танки реактивными снарядами, из пушек...
После второй атаки ведущий развернул группу в восьми-десяти километрах от поселка и увидел вражеских связистов, сматывающих телефонные провода, саперов, устанавливающих минные поля, а возле Недайводы... тридцатьчетверки! У Девятьярова, по его рассказам, волосы встали дыбом, когда он подумал, что они ведь могли штурмовать свои войска!.. К счастью, этого не случилось.
В те дни вездесущий комкор находился в центре многих событий: он постоянно бывал на КП армий, утрясал вопросы взаимодействия с танковыми и стрелковыми частями.
Как-то на село, где расположился штаб генерала Ротмистрова, налетел целый косяк "юнкерсов". Из-за разрывов бомб, туч поднятой земли, гари, дыма стало темно. Село исчезло, на его месте чернели огромные воронки.
Вероятно, об этом эпизоде Василий Георгиевич вспоминал в письме к близким в конце октября 1943 года: "Уже много дней, как я на правом берегу Днепра. Правда, противник изо всех сил сопротивляется, но мы все же колотим его и гоним. Недавно от бомбежки сгорел мой самолет. Но я везучий - обпалило только фуражку, а меня засыпало землей. Встряхнулся и пошел. Моего летчика Алексея Минеева - он совмещал обязанности шеф-пилота с адъютантскими тяжело ранило, и пришлось его отправить в госпиталь, где ему сделали сложную операцию. После выздоровления Минеев снова вернулся в эскадрилью связи..."
...Вскоре все части, соединения, объединения 2-го Украинского фронта (до 20 октября он именовался Степным) облетела долгожданная весть - 6 ноября столица Советской Украины - Киев вновь стала свободной. Это был большой подарок нашей Родине накануне знаменательного праздника - 26-й годовщины Великого Октября. В честь освобождения Киева в Москве был дан салют: 24 залпа из 324 орудий, какие давались потом в честь освобождения столиц союзных республик, в честь других особо выдающихся событий.
Те, у кого в Киеве остались родители, семьи, кто там учился или работал, как авиаторы 66-го и 800-го штурмовых полков, сформированные до войны в Киевском особом военном округе, чувствовали себя именинниками. Узы родства, братства, товарищества... Настроение у всех было самое боевое. Жажда сражаться с врагом - в душе и на устах у каждого!
Кировоградский гвардейский
Сбитый с Днепра, отброшенный со своих оборонительных позиций на Ингульце, противник решил закрепиться в Кировограде - этой природной крепости - и на его окраинах и держаться тут любой ценой, зазимовать.
Так, на подступах к городу и в самом центре была создана прочная оборона: организована плотная система флангового и перекрестного огня, установлены многочисленные проволочные заграждения и минные поля.
Еще в первые декабрьские дни 1943 года, когда гитлеровцы волнами контратаковали передовые части, выдвинувшиеся у Знаменки, Новой Праги, на дальние подступы к Кировограду, воздушная разведка доносила, что вокруг города широким фронтом идут окопные работы. Противник рассчитывал в короткий срок возвести оборонительную линию по реке Аджамке и ее притоку Серебрянке, прикрыть подступы к крупнейшему опорному пункту на правобережье в излучине Днепра. С этой целью фашисты выгоняли на земляные работы все местное население многих районов области, обрекая его на каторжный труд. Вскоре ряд крупных населенных пунктов - Субботцы, Аджамка, Клинцы превратились в мощные узлы сопротивления, опоясанные противотанковыми и противопехотными препятствиями - рогатками, "ежами", спиралями Бруно, создан своеобразный огневой щит, прикрывавший Кировоград с востока.
26 декабря 1943 года Ставка Верховного Главнокомандования поставила 2-му Украинскому фронту следующую задачу:
"...Прочно удерживая занимаемый рубеж на своем левом фланге, не позднее 5 января 1944 года возобновить наступление, нанося главный удар на Кировоград силами не менее четырех армий, из которых одна танковая. Ближайшая задача - разбить кировоградскую группировку противника и занять Кировоград, охватывая его с севера и юга. В дальнейшем овладеть районом Новоукраинка, Помошкая и наступать на Первомайск с целью выхода на Южный Буг, где и закрепиться. Одновременно нанести вспомогательный удар силами двух армий в общем направлении Шпола, ст. Христиновка" {16} .
В последние декабрьские дни потеплело. Пошли дожди, чередуясь с мокрыми снежными зарядами. На рассвете вставал густой холодный туман, в сумерки подмораживало, и на земле застывала ледяная кора.
На аэродромах особо доставалось техническому составу: авиаспециалисты то и дело скалывали лед с обшивки самолетов, постоянно держали их в боеготовности.
Несмотря на дождь, туманы, мороз, боевая работа не прекращалась. Перед операцией особо активизировалась воздушная разведка. Крылатые следопыты не только изучали поле боя и тактическую глубину вражеской обороны, но и во избежание внезапных контрударов часто заглядывали в оперативную глубину.
Несомненно, полеты в таких условиях были сопряжены с большим риском. Но вышестоящее командование требовало все новых и новых сведений о противнике.
Так было и в тот день, о котором я поведу рассказ.
Когда утром у штабной землянки командира 800-го полка майора Павла Михайловича Шишкина, заменившего убывшего на лечение подполковника Митрофанова, остановился "виллис" генерала 5-й гвардейской армии А. С. Жадова, никто не удивился. Понимали: срочно нужны пехоте разведданные. Противник копил силы для контрудара. Особую тревогу вызывала ситуация, сложившаяся южнее населенного пункта Канеж.
Учитывая плохие погодные условия, решено было послать на задание опытного летчика младшего лейтенанта Бегельдинова.
Когда он вошел, генерал недоверчиво осмотрел его невысокую, щуплую фигуру, потом махнул рукой.
- Давайте хоть такого, - и развернул карту. - Вот смотрите: в десяти километрах за линией фронта тянется довольно глубокий овраг. Радом проходят две дороги, гравийные. По проселкам не проехать, а вот по этим дорогам гитлеровцы раскатывают. Взяли несколько "языков", но картины ясной нет. Задача понятна?
- Все ясно, товарищ генерал, хотя в тумане за два шага ничего не видно, - ответил Бегельдинов и ушел готовиться к полету.
Через несколько минут его "ил" вылетел.
"Да, это был полетик, - рассказывал мне Талгат, - Летел словно с завязанными глазами. У немцев, наверное, и в мыслях не было, что кто-то посмеет в такую погоду пожаловать к ним в "гости".
Бегельдинов решил пересечь линию фронта, углубиться во вражеский тыл километров на пятьдесят, а потом обратным курсом пройти в интересуемый квадрат,
