Николай Капченко - Политическая биография Сталина. Том III (1939 – 1953).

Цзян Цзинго отвечает, что он этого не знает.

Тов. Сталин отвечает, что тем более этого не знает советское правительство[884].

Цзян Цзинго говорит, что нужно договориться с китайскими коммунистами.

Тов. Сталин говорит, что когда стороны договариваются, они делают взаимные уступки. Китайские коммунисты знают, что советское правительство придерживается иных, чем они, взглядов. Китайские коммунисты знают, что Советское правительство не согласно с ними.

Тов. Сталин говорит, что когда китайские коммунисты обратились за советом, он был им дан. Они выехали в Чунцин, но не договорились, кто виноват в этом, он, тов. Сталин, не знает. Он, тов. Сталин, думает, что китайские коммунисты больше не обратятся за советом. Они знают, что Советское правительство с ними не согласно.

Сталин говорит, что Мао Цзэдун, видимо, не верит Чан Кайши, а последний не верит Мао Цзэдуну[885].

Затем Сталин ответил на ряд вопросов, касающихся советско-китайских отношений, подчеркнув, что Советская Россия выступает за развитие дружественных связей с Китаем. Кроме того, он счел необходимым разоблачить измышления западных разведок о якобы неминуемой предстоящей войне.

Весьма любопытен и следующий пассаж из беседы.

Цзян Цзинго заявляет, что Чан Кайши просил его передать, что в будущих международных делах Китай будет заранее советоваться с Советским Союзом и будет договариваться с Советским Союзом с тем, чтобы выступать с общей точкой зрения.

Тов. Сталин говорит, что до сих пор китайские делегаты всегда выступали против советских. Так было в Сан-Франциско и в Лондоне. Например, в Сан-Франциско были большие споры по поводу того, кто должен быть председателем на конференции. Американцы решили, что председателем конференции должен быть их делегат. Советская делегация предложила, чтобы председательствовали по очереди представители четырех держав. При обсуждении этого предложения китайские представители выступили против советской делегации[886].

В ходе беседы Сталин не оставил и тени сомнений в том, что он прекрасно понимает, что гоминьдановцы, как говорится, практически во всем следуют американской линии и ориентируются только на них. Поэтому он счел необходимым акцентировать внимание собеседника, что разговоры о якобы предстоящей войне лишены почвы, и пусть, мол, Чан Кайши не делает на это ставку.

Сталин, в частности, сказал: «Американская и английская разведка распространяют слухи, что между Советским Союзом, с одной стороны, и Англией и Америкой – с другой, скоро начнется война. Это – дезинформация. Американцы и англичане не смогут поднять свои войска на новую войну, так как нет цели; Япония побеждена, война надоела народу. Любое правительство в Англии и Америке, которое попытается поднять свои войска, обязательно падет. По тем же самым причинам и Советское правительство не сможет поднять войска на войну. Может быть, американская и английская разведка распространяют эту дезинформацию для того, чтобы запугать как Советский Союза, так и Китай. Тем не менее он, тов. Сталин, всегда верил и верит, что Китай не пойдет против Советского Союза. В свою очередь он, тов. Сталин, может заверить Чан Кайши, что Советский Союз не пойдет против Китая. В прошлом Советский Союз не раз уговаривали это сделать, но Советский Союз твердо придерживается того, чтобы идти вместе с Китаем»[887].

В заключение первой беседы советский лидер твердо выразил свою позицию в отношении Маньчжурии.

Тов. Сталин заявляет, что Советское правительство не хотело бы, чтобы американские войска вступили в Маньчжурию. Это – советская зона. Кажется, американцы и не намереваются вступать туда. В Маньчжурию не надо пускать ни английских, ни других иностранных войск.

Цзян Цзинго отвечает, что американские войска не войдут в Маньчжурию, и снова повторяет, что они вообще будут выведены из Китая, как только выполнят свою задачу.

Тов. Сталин заявляет, что присутствие иностранных войск в Китае приведет к подрыву авторитета Чан Кайши и что, наоборот, если иностранных войск в Китае не будет, то авторитет Чан Кайши будет выше…

Тов. Сталин говорит, что китайский народ хороший, но надо, чтобы и руководители были хорошими[888].

Следующая беседа состоялась 3 января 1946 г. Нет необходимости в деталях рассматривать ее содержание, поскольку в своих главных аспектах она в чем-то явилась продолжением, развитием, а порой и повторением того, о чем шла речь в первой беседе.

Сталин в ответ на попытки китайского представителя опять втянуть его в обсуждение вопроса об отношениях гоминьдана с коммунистами ответил, что он не знаком с основными фактами обстановки в Китае. Он, тов. Сталин, не все знает, что происходит в Китае. Советское правительство не понимает, почему тянут с разоружением японцев. А это было уже прямое обвинение китайского правительства в нарушении достигнутых соглашений. Так что посланец гоминьдана мог почувствовать, что Москва не упускает из своего поля зрения ни одного сколько-нибудь существенного вопроса. Так, Сталин выразил недовольство тем, что до сих пор в Маньчжурии распространяются листовки за подписью гоминьдана, в которых содержатся призывы резать русских. Конечно, это вызывает недовольство советского правительства[889].

Бесспорный интерес представляет и мнение Сталина о политике открытых дверей, поборниками которой рьяно выступали США. Сталин сказал, что иностранные державы хотели, чтобы Советский Союз открыл двери, но Советское правительство послало их к черту. Однако Китаю, как слабой стране, придется формально согласиться с политикой открытых дверей. Обычно открытых дверей требуют у полуколониальных стран.

Тов. Сталин говорит, что американцы обращались к Советскому правительству по поводу применения политики открытых дверей в Маньчжурии. Советское правительство ответило американцам, что оно не является хозяином в Маньчжурии и что по этому поводу следует обратиться к Китаю. Американцы были очень поражены этим ответом, но примирились с ним[890].

Итоги переговоров, которые, по существу, не привели и не могли привести к каким-либо серьезным результатам, подвел сам Сталин в телеграмме на имя Чан Кайши. В ней он выразил надежду, что «отношения между нашими странами будут развиваться в соответствии с советско-китайским договором, чему я и впредь буду уделять постоянное внимание»[891].