С 4 по 13 сентября бои разыгрались на внутреннем обводе Сталинградской обороны. Боевые действия советских войск вновь характеризовались осуществлением многочисленных контрударов и контратак с юга и, особенно с севера по вышедшим к Волге войскам гитлеровцев. Эти активные действия отвлекли силы противника с направления главного удара, позволили продолжить укрепление обороны самого города.
А затем на протяжении более 2 месяцев – с 14 сентября по 18 ноября – развернулись ожесточеннейшие бои в черте города; здесь с особенным упорством оборонялся каждый рубеж, каждый квартал, каждый дом. Одновременно на флангах наступавшей немецкой группировки – севернее и южнее города – велась подготовка к нашему контрнаступлению.
Именно в итоге всех этих боев и произошло то событие, с описания которого Видер начинает свою книгу, говоря о черном для гитлеровцев дне 19 ноября 1942 года: «В то пасмурное утро глубокой осени, – пишет он, – промозглый туман вскоре сменился метелью – наступила суровая русская зима. Но еще раньше, в предрассветных сумерках, здесь, на самом опасном участке Восточного фронта, где мы, немцы, глубже всего проникли на территорию противника, разразилась катастрофа, которую предчувствовали и ждали с нараставшей тревогой многие из нас. Русские перешли в наступление и сразу же нанесли сокрушительный удар сначала по румынским соединениям, находившимся на левом фланге нашей группировки… Развивая наступление, превосходящие танковые и кавалерийские соединения русских в тот же день молниеносно обошли нас с севера, а на следующий день и с востока. Вся наша армия была взята в стальные клещи. Уже три дня спустя в Калаче на берегу Дона кольцо окружения сомкнулось».
Таким образом, в книге Видера с той или иной степенью полноты раскрываются события, связанные: а) с контрнаступлением советских войск с 19, 20 по 23 ноября 1942 года, приведшим к окружению немецкой группировки; б) со сжатием кольца окружения с 24 ноября по 11 декабря 1942 года; в) с попыткой деблокады окруженных силами вновь созданной 4-й танковой армии, вошедшей в группу армий «Дон», с 12 по 30 декабря 1942 года{3}; г) с уничтожением окруженной группировки с 1 января по 2 февраля 1943 года; д) с ликвидацией советскими войсками так называемого воздушного моста, который пытался создать Геринг с целью снабжения окруженных.
Основное значение в описании этих событий Видером состоит в том, что советский читатель едва ли не впервые получает в целом достоверную картину того, как развивались и воспринимались эти события во вражеском стане.
Мне неоднократно еще в ходе самого сражения, которое я пережил в роли командующего Сталинградским фронтом, приходилось мысленно воссоздавать картину событий по другую сторону линии фронта, но лишь сейчас, прочтя книгу Видера и легко отметая объяснимые и в общем сравнительно не частые неточности и искажения, я наконец ясно и отчетливо увидел грандиозную панораму трагедии двух германских армий, погибших на Волге по вине своих недальновидных полководцев.
Как ни потрясающа картина катастрофы, воссозданная Видером – очевидцем событий – в первой части книги, вторая ее часть, где Видер выступает как исследователь и публицист, впечатляет не меньше. В этой части скрупулезно рассматривается проблема виновности и ответственности гитлеровских военачальников за Сталинградскую трагедию вермахта.
На первый взгляд может показаться, что вопрос этот спустя два десятилетия после события не заслуживает особого внимания. В действительности же он отнюдь не потерял актуальности и сегодня.
Бывшие гитлеровские военачальники, ныне служащие в бундесвере, активно готовятся к новой войне, а мощная пропагандистская машина Бонна, да и не только Бонна, непрерывно работает над тем, чтобы выгородить военных преступников, снять с них ответственность за содеянные преступления{4}. Мы уже говорили об этом в начале предисловия. Ведь действительно делается все, чтобы окружить имена гитлеровских военачальников, повинных в гибели сотен тысяч людей, ореолом славы, показать «совершенство их профессионального мастерства»{5}, «благородство духа», верность неким высшим солдатским принципам, самоотверженность в борьбе с преступным дилетантским руководством Гитлера. Для реабилитации преступных действий военачальников выдвигаются избитые аргументы о том, что военное командование было подчинено политическим инстанциям, что полководцам некогда было заниматься вопросами права и морали, ибо все их внимание поглощала борьба на фронтах.
В связи с этим стоит привести следующую тираду генерал-полковника Фрисснера из его книги «Преданные битвы»: «Поскольку начало и окончание войны является прерогативой политики, нечего у военных спрашивать, почему они продолжали борьбу, хотя видели, что война проиграна. Утверждения, подобные следующим: „вермахт капитулировал“ или „генералы проиграли войну“, нелогичны и несправедливы. Войну проигрывает или выигрывает политическое руководство… Это несправедливо, когда после проигранной войны солдаты, которые, исполняя свой долг, жертвовали собственной жизнью, делаются козлом отпущения…»{6} Фрисснеру вторит и Герлиц. Получается, что ответственность должны нести лишь Гитлер и самые ближайшие его подручные. Милитаристы изображаются спасителями немецкого народа от самого страшного в его истории врага.
Видер же в своей книге резко и доказательно полемизирует с подобного рода попытками обелить и реабилитировать милитаристов, подобных Манштейну, верой и правдой служивших нацизму. Знаменательно то, что автор книги с фактами в руках обвиняет гитлеровский генералитет наряду с преступлениями против народов оккупированных стран, прежде всего в преступлениях против собственных солдат. Со скрупулезностью прокурора Видер исследует степень виновности и ответственности за Сталинградскую трагедию двух военачальников – Манштейна и Паулюса. И устанавливает, что основное бремя ответственности несет Ман-штейн. Это важный и совершенно правильный вывод. Но характерно, что именно фельдмаршал Эрих фон Манштейн был поднят на щит всей пропагандой по ту сторону Эльбы. Он был признан самым блестящим стратегическим умом в вермахте, ему приписывается замысел западной кампании 1940 года, в итоге которой Франция в молниеносной срок была поставлена на колени. Он же, Манштейн, якобы спас Германию от разгрома весной 1943 года, восстановив после катастрофы на Волге немецкую оборону на южном крыле Восточного фронта, что дало в руки Гитлера, несмотря на опасно сложившуюся военную обстановку, необходимые предпосылки для политических акций, с помощью которых якобы можно было свести войну, по меньшей мере, вничью. (Речь идет о планах заключения Германией сепаратного мира с Великобританией и США.) Наряду со стратегической и полководческой одаренностью фельдмаршалу приписывали и всевозможные другие достоинства: рыцарскую честность, преданность долгу, отечеству и своим солдатам, заботясь о которых он якобы не щадил своей карьеры и вступал с Гитлером в опасные для себя конфликты.
