- Послушай, а ты совсем не изменился в этом училище, как был сумасшедший, так и остался!
...Отпуск промелькнул точно один счастливый день. Лейтенант Шатров уехал к новому месту жизни и службы, полный решимости сделать свой взвод лучшим в полку и привезти Надю в город, где будет ярко сиять его слава.
2
Вдоль железной дороги громадной каменной волной возвышался горный хребет. За южными склонами хребта - другое государство. На нашей земле весь этот огромный каменный вал служит берегом бескрайнему мертвому морю песков. И вчера, и сегодня за окнами вагона тянулись желтые барханы. Только узкая полоска такыров - выжженной добела земли - лежала между горами и пустыней. Эта полоска была гладкая, как пологий берег моря после откатившейся волны. Будто обороняясь от пустыни, на такырах, вдоль линии железной дороги, островками раскинулись небольшие пыльные городки, в которых стены домов, крыши и ограды - из глины.
Лейтенант Шатров получил назначение в Рабат. Он слышал много рассказов о тяжелой службе в этом гарнизоне, но не поддавался унынию, успокаивал себя: "Люди служат, и я не пропаду".
Поезд прибыл в Рабат днем. После одуряющей духоты вагона на перроне дышалось легче. "Даже деревья есть, а говорили - голо", - отметил про себя Алексей, рассматривая за железнодорожными путями одинокие пыльные кроны. Перейдя пути, он отправился искать полк.
Город был небольшой. Прямые улицы просматривались насквозь. Пустыня обложила Рабат со всех сторон, а местами даже вторглась в его пределы: вдоль глиняных дувалов, в непроезжих переулках, иногда прямо поперек тротуара лежали волнистые, как шифер, барханчики. Дома были низенькие, приземистые, с плоскими крышами. Чахлые деревца виднелись только по дворам, а вдоль улиц стояли серые, потрескавшиеся от жары телефонные столбы. Все было покрыто слоем пыли и придавлено горячей подушкой воздуха.
Через полчаса Шатров был в кабинете командира полка и, с волнением думая о том, чтобы не сбиться, докладывал полковнику заученные слова рапорта о прибытии.
Полковник Кандыбин - пожилой, седеющий человек с усталым лицом. На груди его выгоревшие орденские планки в три ряда. Командир пожал Шатрову руку и пригласил сесть. Он несколько раз пытался поговорить с лейтенантом, но его постоянно перебивали. В кабинет один за другим, а иногда сразу по двое входили офицеры с неотложными делами, срочными бумагами, с вопросами, требующими немедленного решения. "Достается человеку", - пожалел Шатров командира.
Алексей просидел в кабинете больше часа. Разговор шел урывками.
- Будете служить в роте капитана Зайнуллина... Опытный офицер. Есть чему поучиться. Кремень.
Полковник подписал бумагу, отдал ее тому, кто принес. Повернулся к лейтенанту:
- Рота - лучшая в полку, краса и гордость. Стреляет только отлично.
Зазвонил телефон. Кандыбин взял трубку. Коричневое от загара лицо его посветлело, он заулыбался:
- Молодцы!.. Очень хорошо придумали! Надо всему личному составу рассказать. Это пример сознательного отношения к службе. Приду посмотреть обязательно! - Положил трубку - и Алексею: - Вот какие у нас люди! В гарнизоне трудно даже с питьевой водой. А как мыть автомобили? Мыть-то полагается! Так шофера что придумали? Сделали небольшой бассейн, заполнили его водой и моют свои машины. Место же оборудовали так, что вода стекает назад в бассейн - отстаивается и опять пошла в дело.
Полковнику положили на стол еще какие-то бумаги. Он читал, подчеркивал, коротко бросал пришедшему:
- Это на контроль. Кирпичом пусть займется Торопов. И чтоб точно к указанному сроку!
Шатров следил за лицом командира полка. После рассказа о находчивости шоферов полковник выглядел моложе и бодрее. Покончив с бумагами, он вновь обратился к Алексею:
- А шофера молодцы! Таких дел в полку много. В вашей роте народ особенно подтянутый.
Полковника опять прервал звонок.
- Не разрешаю! - строго ответил он, послушав минуту. - Лучше дайте отпуск солдату из роты, он целый день на жаре. Писаря - не разрешаю. Не перегружен, сидит в комнате, вентилятор на него, наверное, дует. Нет, не поедет!
Он сердито стукнул трубкой по аппарату и пояснил Шатрову:
- Моду взяли писарей в отпуск посылать! Крутятся около начальства, жужжат в уши. И кое-кто попадается на удочку. Ходатаи!.. Лимит на отпуска невелик. Солдата нужно поощрять. Из роты, батареи. Он трудом, потом, мозгами, как те шофера, держит на себе всю боеготовность.
Полковник поглядел на часы, взял фуражку:
- У меня занятия. Мы с вами еще побеседуем. Не пугайтесь нашей жары и песков. Привыкнете. Служба у вас только начинается. Впереди много других мест, и все они будут легче этого. Кто послужит в Каракумах, становится навсегда жизнерадостным. Любой ручеек, лужайка, роща его радуют. Люди, побывшие в пустыне, знают цену красотам природы. Вам повезло - вы начинаете здесь службу. Нам, старикам, труднее - дело идет к финишу. Ну, желаю успехов. Хочу предупредить вас на прощание: выбирайте друзей тщательнее. Есть у нас, к сожалению, отдельные субчики - не попадайте под их влияние.
Первый день Алексей только представлялся да знакомился. Побывав у всех заместителей командира полка, у командира батальона и его заместителей, Шатров наконец предстал перед своим непосредственным начальством командиром роты капитаном Зайнуллиным. Это был низкорослый крепыш с загоревшим до черноты лицом. Глаза суровые, голос глухой, не по росту басовитый.
Зайнуллин коротко рассказал о роте. Спросил Шатрова о прошлой жизни. О планах на будущее. Иногда задавал странные вопросы:
- Постель имеете?
- Нет, но я куплю...
- Пока наживете, можете взять у старшины солдатскую. Комнату нашли?
- Еще нет.
- Выбирайте хозяйку постарше. Спокойнее будет. Завтра день на устройство. Об остальном будем говорить после.
Шатров ушел от командира роты, чувствуя неприятную робость. Зайнуллин и понравился и не понравился. Шатров уважал строгих, уверенных в себе людей, хотел быть на них похожим. Но знал - служить у таких командиров очень тяжело. Шатров пытался себя успокоить: "На выпускном вечере капитан Потресов пожелал мне попасть к строгому командиру - это сбылось. Видно, крут и груб этот Зайнуллин. Ну да ничего. Потерпим". Но сомнение и страх все же охватывали молодого лейтенанта, когда он вспоминал обгоревшее на солнце лицо капитана и особенно его воспаленные глаза. "Сегодня беседовал просто для знакомства, и то сердце холодело. Попади к нему с какой-нибудь виной - прожжет глазами".
Уже под вечер Алексей зашел в комсомольское бюро - встать на учет. Секретарь полковой организации лейтенант Золотницкий приветливо заулыбался Шатрову, сразу заговорил на "ты".
