В том же сезоне я забил и свой первый гол — в ворота «Торпедо». Но игроком основного состава мне предстояло стать еще не скоро.
1987 год я провел в дубле, и лишь потом Константин Иванович доверил мне место в своей команде, отведя роль атакующего полузащитника. Я принял эстафету из рук самого Федора Черенкова, кумира спартаковских болельщиков (и моего, конечно же), которого Бесков перевел на правый край полузащиты. Не знаю, решился бы кто-либо другой на такую серьезную тактическую перестановку, но именно благодаря этому ходу Константина Ивановича я смог попасть в основной состав.
«Спартак» для меня — это и Олег Иванович Романцев, под руководством которого мы стали чемпионами СССР в 1989 году. Я буду всегда благодарен ему за поддержку в трудную минуту. Тяжелая травма надолго вывела меня из строя, я медленно и мучительно восстанавливался, разумеется далеко не сразу набрав оптимальную форму. Но Романцев терпеливо ждал, когда я приду в себя, продолжал выпускать на ноле даже после неудачных для меня матчей. Пожалуй, его вера в меня и помогла мне полностью вернуть былую форму. Как часто футболисты, получая травму, теряются в дубле на долгие месяцы, а то и годы.
Я благодарен всем, кто своим добрым отношением внес вклад в мое становление как футболиста. Всем, без чьей поддержки я никогда не смог бы стать тем, кем стал. Но в кругу тех, чьего участия в моей судьбе я никогда не забуду, Игорь Александрович Нетто занимает особое место. Мой первый тренер, открывший для меня замечательный мир футбола.
Уже отыграв несколько лег за границей, я узнал о том, что он тяжело болен. Я хотел помочь ему, но не знал чем и как. Достать любые лекарства? Но в какой-то момент мне сказали, что лекарства бессильны. Что мог я сделать для близкого человека? Купил телевизор и установил у него дома антенну спутникового телевидения, чтобы Игорь Александрович, уже давно никуда не выходивший, не чувствовал себя оторванным от жизни и мог смотреть футбол. Не много удалось мне сделать, но его родственники потом говорили, что эта антенна скрасила последние годы жизни моего учителя. Дай Бог, чтобы это действительно было так.
Римский аэропорт Фьюмиччино, носящий имя Леонардо да Винчи, наверное, ничуть не отличается от большинства крупных аэропортов мира. Особенно летом, когда разноголосые толпы отпускников превращают его в огромный стеклянный муравейник. Едва прозрачные автоматические двери бесшумно закроются за вашей спиной, вас подхватит и понесет точно такой же пестрый туристический круговорот, как и в любом другом городе планеты — по крайней мере, южном.
День 25 июля 1991 года ничем не отличался от других летних дней. Окажись вы в этот день в зале прилета, вам не пришлось бы удивляться увиденному. Толпа встречающих с разноцветными плакатами и табличками в руках, плотным кольцом окружившая двери таможенного коридора, очереди к банкоматам и окошечкам фирм, сдающих в аренду автомобили, вереницы тележек, пустых и заваленных чемоданами, ежесекундно угрожающими отдавить вам ноги… В общем, все как обычно.
Рассматривать посетителей вам, вероятно, некогда — трудно предположить, что вы попали в аэропорт без особой надобности и у вас хватает времени глазеть по сторонам. Поэтому странное поведение некоего молодого человека едва ли привлечет ваше внимание. Однако оно не укроется от полицейского, для которого пристальное наблюдение за подозрительными личностями — первейшая обязанность.
Бдительный страж порядка давно уже начал присматриваться к этому парню с огромной спортивной сумкой. Вот уже несколько часов он сидит с озабоченным видом и внимательно оглядывает всех входящих. Примерно раз в полчаса вдруг вскакивает, бросается к телефону-авто-мату, набирает многозначный номер и начинает возбужденно кричать в трубку на непонятном языке. Затем возвращается на место и продолжает выискивать кого-то в толпе.
Еще более странным был его поход в сторону кафетерия. Быстро подойдя к стойке, он долго разглядывал витрину с закусками, но покупать ничего не стал. Вместо этого столь же стремительно вернулся на свой «пост».
На исходе третьего часа наблюдения полицейский решил, что настала пора действовать. Увидев приближающегося человека в форме, я (вы, конечно, уже поняли, что именно я был тем самым странным молодым человеком) с ужасом подумал: «Ну вот, не хватает еще попасть в полицию! Но после первых же слов первого человека, заговорившего со мной в Италии, огромный камень свалился с моих плеч.
— Вы — Алейников? — спросил полицейский, которого мне почему-то захотелось обнять, как лучшего друга.
Господи, какое счастье оказаться в футбольной стране!
* * *
Сегодня историю своего приезда в Италию я не могу вспоминать иначе как со смехом, хотя в то время мне было совсем не весело.
22-летнему парню, не умевшему двух слов связать ни на одном иностранном языке, предстояло самостоятельно отправиться в новую, неизвестную жизнь, которую до тех пор видел только в кино да в окне автобуса во время поездок на международные матчи. Но в автобусе я был не один, рядом товарищи по команде, тренеры и администратор, у которого в кармане наши обратные билеты в Москву. Теперь же я — впервые в жизни — путешествовал самостоятельно, и авиабилет мой по маршруту Москва — Рим был куплен в один конец.
Перед отъездом я сто раз спросил у нашего спартаковского администратора, сообщил ли он в Италию дату и время моего прилета. И сто раз получил утвердительный ответ. Но вот беда: как раз в те самые дни «Спартак» тоже собирался за границу, а любая зарубежная поездка в 91-м — целое событие. Выезжала не только команда, выезжали почти все работники клуба — такой случай упустить было нельзя. В разгар всех этих приятных хлопот руководству, разумеется, было не до меня. И администратор, на бегу отвечая на мой вопрос о факсе или звонке в Италию, тут же выбрасывал все из головы.
Я же об этом понятия не имел и, занимая место в самолете «Аэрофлота», был полон самых радужных надежд. На протяжении трех часов полета мне рисовались картины пышной встречи в Риме. Руководители клуба, журналисты, телевизионщики, десятки микрофонов, софиты, фотовспышки — разве не так должно все происходить в стране, поклоняющейся футболу, в стране, обладающей сильнейшей лигой в мире, в стране, где играют Марадона и Карека, Гуллит и Ван Бастен? И где теперь буду играть я.
Как вы уже знаете, в действительности все оказалось иначе. Поначалу я пытался утешить себя: мол, они просто ошиблись, перепутали время, вот сейчас двери откроются, они ворвутся всей толпой и набросятся на меня с бесконечными вопросами. А к вопросам, надо заметить, я был уже готов, ибо еще в самолете придумывал всевозможные ловкие и остроумные ответы, которые, по моим соображениям, должны были привести в восторг сперва журналистов, а затем болельщиков.
