Я слышал, они нашли тело моей первой жены. В Индии. И никто не хотел его забирать. Бедная девушка. У нее была искривленная шея, не поворачивалась. В остальном она была красавицей. Он хотела развода, и она его получила. Я не был слишком добр или слишком крут, чтобы спасти ее.
Вчера ходил на киношную премьеру. Красный ковер. Мерцающие лампы. Позже вечеринка. Ничего интересного. Слишком шумно. Слишком жарко. У стойки я наткнулся на парня с круглыми глазами. Он вообще не моргал. Я не знаю, кем он был. Или не был. Есть такие люди. С ним сидели три великолепные девушки, и он рассказывал мне о том, как они любят сосать. Девушки лишь улыбались и говорили: "О, да". И вся беседа вертелась вокруг этого. Дальше и дальше. Я пытался понять, правду ли мне говорят или просто шутят. Но вскоре утомился. А парень продолжал наседать, рассказывая как девушки любят сосать. Его лицо приближалось к моему, и он болтал без умолку. В конце концов я резко схватил его за воротник и, удерживая, сказал: "Послушай, как это будет выглядеть, если 71–летний парень выбьет из тебя дерьмо перед всеми этими людьми?" Потом я его опустил. Он отвалил вмести со своими курочками. Похоже мне здесь нечего ловить.
Похоже, придется сидеть в маленькой комнате и писать о нескольких вещах. Я видел достаточно человечности на ипподромах, в супермаркетах, кафе, на заправках, автострадах… Здесь нечем помочь. Но я чувствую, что луплю себя по заднице, когда хожу на сборища, даже если выпивка бесплатна. Это не для меня. у меня полно материала для работы. Люди опустошают меня. Мне нужно уединиться, чтобы восстановиться.
Что может быть лучше — я сижу здесь, согнувшись, покуривая и разглядывая слова на мониторе. Так редко можно встретить интересного человека. Это не просто раздражение, это, черт побери, землетрясение. Я становлюсь долбаным занудой. каждый может стать — и становятся. ПОМОГИТЕ!
Нужно хорошенько выспаться. Но прежде всего не читать. После того как прочитал что-то приличное не стоит искать еще. Лучше написать самому.
Я надеюсь проснуться утром. А если нет — чудесно. Больше никаких окон, бритвенных лезвий, ставок и машин, принимающих послания. К телефону чаще всего просят мою жену. Значит, колокола звонят не по мне.
Спать. Спать. Я сплю на животе. Старая привычка. Я жил со слишком многими безумными женщинами. Буду защищать собственность. Жалко, парень не вызвал меня. Я бы надрал ему задницу. Был бы безмерно благодарен. Спокойной ночи.
Дурацкая жаркая ночь, кошки страдают в своих шкурах, смотрят на меня, но я не могу ничем помочь. Линда ушла по делам. Ей нужно куда-то ходить, с кем-то разговаривать. Все бы хорошо, но она напивается, а домой надо как-то добираться. Я-то плохой собеседник, болтать не люблю. Я не люблю обмениваться идеями — или душами. Я замкнут сам на себе. И хочу, чтобы меня не доставали. Я противостоял родителям, потом школе, я не хотел становиться обывателем. кем я был сначала тем я и стал. И не хочу, чтобы кто-нибудь лез ко мне. До сих пор.
Я думаю, что те, кто ведет дневники, удаляются от жизни. Я делаю это только потому, что все считают, что я должен это делать, то есть не на самом деле. Так проще. Я пускаю все на самотек. Камень с горы.
Я не знаю, что делать со скачками. Они созданы для меня. Я гулял сегодня в Голливудском парке, делая ставки на 13 забегов в Фэрплексе. После седьмого у меня было плюс 72 доллара. И что? Разве это лишит меня седины? Или сделает из меня оперного певца? Чего я добиваюсь? Я затеял сложную игру. 18 процентов. Еще немного. Меня не волнует, существует бог или нет. Не интересно. Так что, черт побери, насчет 18 процентов?
Я оглядываюсь и вижу того же самого парня. Каждый день он стоит в одном месте, разговаривает c тем или иным человеком. Или с двумя. Он в форме, говорит о лошадях. Как грустно. Что я делаю здесь?
Ухожу. Иду на стоянку, сажусь в машину и уезжаю. Только 4 часа. Великолепно. Я еду один. Другие тоже. Как улитки, ползущие по листу.
Возвращаюсь домой. На автоответчике — Линда. Проверяю почту. Счет за газ. И полный конверт стихотворений. Все на раздельных листах бумаги. Женщины: о месячных, о сиськах и о ебле. Абсолютная скукотища. В корзину.
Чувствую себя лучше. Раздеваюсь и залезаю в пруд. Ледяная вода. Прекрасно. Я дохожу до самой глубокой точки, вода захватывает меня шаг за шагом. Потом ныряю. Отдыхаю. Мир не знает, где я сейчас. Я плаваю, залезаю на выступ, сижу. Сейчас, наверное, уже 9 или 10–й забег. Лошади все еще бегут. Я уплываю от своего возраста, избавляюсь от этой назойливой пиявки. Все ОК. Я должен быть мертв уже лет как 40. Я еще поплавал, выбрался.
Это было так давно. Я здесь со своим «макинтошем». И это все что есть сейчас. Пора спать Отдохнуть перед завтрашними забегами.
Сегодня занимался новой книгой. Поэзия. Мартин сказал, что получится где-то 350 страниц. Стихотворения не сдаются. Я — старый поезд, который невозможно остановить.
Прочитал за несколько часов. В этом я поднаторел. Строчки свободно бежали, выражая то, о чем я думал. Основное влияние на меня теперь оказываю я сам.
Мы живем, постоянно попадая в различные ловушки. Никто не может избежать западни. Главное понять, попался ты или нет. Если ты в ловушке и не осознаешь этого, тебе конец. Я думаю, все свои проколы я распознал и теперь пишу о них. Конечно, не вся литература должна быть об этом. Есть и другие вещи. Хотя можно сказать, что жизнь — западня. Писательство заманивает. Многие пишут, пытаясь угодить своим читателям. Так все заканчивается. Реальное продуктивное время жизни писателей невелико. Они посвящены и верят в свое назначение. На самом деле судья написанному только один — сам писатель. Когда он идет на поводу у критиков, редакторов, издателей, читателей — ему конец. А когда он идет на поводу у своей славы, ты можешь спустить его вниз по течению.
Каждая новая строка — начало, она не имеет ничего общего с предыдущими. Мы всегда начинаем заново. Литература, конечно, не единственный выбор. Человечество скорее проживет без писателей, чем без водопровода. В некоторых уголках мира их вообще немного. Я-то скорее проживу без водопровода, но я слаб.
Ничто не удержит человека от писательства, только он сам. Если он по-настоящему решил, то будет писателем. Неприятие и насмешки только придадут силы. И чем больше будет препятствий, тем сильнее он станет, словно вода, прорывающая плотину. Когда ты пишешь, то не можешь проиграть, это заставляет твои ногти смеяться во сне, твои шаги становятся тигриными, ты стреляешь, ты стоишь лицом к лицу со смертью. Ты погибнешь в борьбе и с честью вознесешься в ад. Судьба — слово. Вперед. Будь шутом во мраке. Смешно. Смешно. Еще одна строка.
