Мать и отчим всецело заняты своей коммерческой деятельностью, и Ален предоставлен сам себе. К тому же его не покидает ощущение, что в семье он теперь лишний. Понимая, что за мальчиком нужен глаз да глаз, супруги Булонь отдают его в семью кормилицы. Супруги Неро, проживающие во Френе, что в восьми километрах от центра Парижа, окружают его столь нужным для него вниманием. Но это счастье длится недолго. О пребывании во Френе он вспоминает еще и в связи с тем, что папаша Неро служит в охране соседней тюрьмы и не раз берет с собой туда малыша. Его товарищами по играм были дети таких же сторожей, Ален присутствует при въезде в ворота тюремных фургонов, видит заключенных в их робах. Не раз он становится свидетелем, как из этих ворот выходят на свободу бывшие зэки – одни в одиночестве, другие – встречаемые бурно радующимися родными и близкими. Тогда ему трудно было себе представить, что многие его будущие герои окажутся точно в таком же положении и сцены их выхода из тюрьмы будут сниматься у знакомых ему с детства ворот… Но эти недолгие счастливые годы закончатся после безвременной смерти мамаши Неро, и одиннадцатилетний Ален снова оказывается в доме Булоней.
Обладатель взбалмошного характера, Ален вынужден часто менять учебные заведения. Дольше всех он задержится в интернате отцов иезуитов в Иньи, после которого перейдет в другой интернат Святого Николая в соседнем Бьевре. Однако отцы церкви так и не сумеют внушить своему подопечному благочестие и смирение. Тот с удовольствием лишь пел ангельским тенором на клиросе и даже заслужил похвалу папского нунция монсеньора Ронкалли, будущего Папы Римского Иоанна XXIII, когда тот посетил курируемое им заведение. Палочная дисциплина в интернате внушает Алену только одно желание – сбежать куда глаза глядят. Такое бегство он попозже и предпримет. Вместе с приятелем Даниелем Сальваде, у которого родственница живет в Чикаго, они решают бежать в Америку. Но их быстро обнаружат, схватят и препроводят назад.
После очередного исключения, последовавшего за этим бегством, он живет в доме матери, чьи заботы о нем сводятся исключительно к тому, чтобы его накормить и обуть. А мальчику этого мало. Ален Делон любит повторять слова немецкого психиатра Курта Гольдштейна, сказанные о нем: «Ужасный ребенок, это ужасно несчастный ребенок». Ален действительно рос именно таким «ужасным» ребенком, обделенным настоящей любовью родителей. Не хватает ему и отцовской палки… Ему неохота учиться в школе? И не надо! Обойдется дипломом о неполном среднем образовании. Не хочет ли он получить профессию отчима, то есть стать мясником? Почему бы нет?! Ален даже проявит усердие, и ему вручат свидетельство об окончании специального училища, готовящего рубщиков и обвальщиков мяса. Все, что ему нравится, он делает превосходно. Например, виртуозно владея ножом и топором, разделывает мясо в магазине Поля Булоня. Многие девушки Бур-ла-Рен специально заходят в магазин, чтобы полюбоваться красавчиком Аленом, облаченным в белый фартук и колпак. Но ему пока на это наплевать. Много позднее Ален скажет, что он – единственный французский актер, умеющий грамотно нарезать ветчину или приготовить запеченный в тесте паштет.
В этот период он начинает увлекаться спортом. Его кумиры – велогонщики Фаусто Коппи и Мио Коррада, боксер Марсель Сердан. Он и сам тренируется на велотреке одного из клубов, а потом берет уроки бокса, и это ему очень поможет, когда он будет сниматься в фильме «Рокко и его братья» Лукино Висконти. Вот что он говорил много лет спустя:
«Я всегда любил бокс. Таким чемпионам, как Сугар Робинсон или Кассиус Клей, присуща ярко индивидуальная манера двигаться на ринге. Мне нравится такой изящный бокс, а не драка. Готовясь к роли Рокко, я занимался с очень хорошим тренером, корсиканцем Севером Чиокка, чемпионом Франции в полусреднем весе. Как ни парадоксально, но Север был страшным трусом. Не будь этого, уверен, он стал бы чемпионом мира. В отличие от Марселя Сердана и Жака Шаррона, которые приобретали на ринге боевой задор и агрессивность, он на ринге испытывал страх. А вот за пределами ринга этот чудесный парень ничего не боялся. Многие боксеры испытывают страх. Обычно это самые умные и способные среди них, потому что они все понимают… Словом, я попал в школу Севера Чиокка. Кстати, это он играет моего противника в сцене последнего боя в „Рокко“. Он научил меня в боксе так двигаться, чтобы это походило на танец. Как выразился бы Клей, „порхать как бабочка, а жалить как змея“. Если бы я бросил кино, то занялся бы боксом, ездил бы, как любитель, на Олимпиады…»
К счастью, он все-таки предпочел заняться кино. К тому же именно кино позволит ему освободиться от опеки матери, к которой у него надолго сохранилась устойчивая неприязнь. Не случайно он скажет позднее: «Знаете, что такое остаться без матери, которая бросила тебя, а потом услышать, что она выпустила книгу, рассказывая в ней, как она тебя воспитывала и нежно о нем заботилась. Никому такое не пожелаю!» В своей устойчивой нетерпимости ко всему тому, что пишут о нем в самый расцвет его славы, он будет добиваться, чтобы книгу Эдит Булонь-Делон изъяли из продажи, но не преуспеет в этом и в конце концов смирится. Он, впрочем, признавался, что, если бы его заласкали в детстве, он не стал бы звездой. «У меня бы подрезали волчьи зубы», – заметит он. Пройдут годы, и с мудростью к нему придет переоценка самого себя в детстве и иное отношение к родителям. Понадобилось время, чтобы он помирился с отцом, который придет к нему в артистическую во время представления «Как жаль, что она шлюха», чтобы лучше понял родителей, систему их ценностей, простил их невнимание к своей особе тогда.
Однако вернемся в то время, когда Ален работал в лавке отчима. Он довольно быстро остывает к ножам, которыми с такой ловкостью орудует перед покупателями. Теперь им владеет другое упорное желание: поскорее вырваться из дома, зажить своей жизнью.
В начале 50-х годов во многих городах Франции висели афиши со следующим призывом: «Приходите к нам, вы уже сможете через полтора года стать пилотом истребительной авиации!» Немаловажно, что рекрутеры сулили вполне приличный по тем временам заработок – 200 тысяч франков. Прочитав этот призыв, Ален отправляется по указанному адресу и тут узнает, что очередной набор в школу летчиков закончен. Следующий – только через три месяца. Значит, не быть ему пилотом. Тогда кем же?
Ален выбирает морской флот. Но так как он еще несовершеннолетний, то требуется согласие родителей. Такое согласие ему напишет Поль Булонь, но оно будет признано недействительным. Что касается Эдит, то она, вдруг осознав, какая опасность может грозить ее отпрыску, откажется дать свое согласие. Не следует забывать, что в 1952 году, когда все это происходит, Франция уже по уши увязла в войне в Индокитае, где ее доблестные сухопутные силы и морская пехота терпят одно поражение за другим. Армии нужно пушечное мясо, и поэтому военное ведомство смотрит сквозь пальцы на нарушение закона о призыве несовершеннолетних новобранцев.
