На следующий день шофер Бучин был уволен за "непочтительное отношение к хозяину". Среди расхваливаемых ныне меценатов были такие.
Развязавшись с постылой работой, Николай Борисович всецело отдался автоспорту. Он неоднократный чемпион России, что принесло существенное материальное вознаграждение. Почти с каждых соревнований он приносит домой весомые призы - золотой портсигар, премию в 10 000 рублей и многое другое.
С началом войны в 1914 году Бучин мобилизован для работы в быстро растущем автохозяйстве армии. Дел хватало, водителей нет. На его плечи легла чудовищная нагрузка - готовить водителей для военных машин, в том числе броневых. В октябрьские дни 1917 года наставник сам садится за руль броневика, принимает участие в боях в Москве.
Гражданская война бросала Н. Б. Бучина на различные фронты. В Красной Армии ценили и умело использовали специалистов. Хотя Н. Б. Бучин был равнодушен к политике и не кипел р-р-революционным рвением, ему доверяются важные посты. В Орле он руководит армейским автохозяйством. С 1920 года жизнь надолго связала Н. Б. Бучина с Тулой - городом прославленных оружейников. Там цена рабочего человека определялась мастерством, а его Николаю Борисовичу было не занимать.
Под руководством Н. Б. Бучина быстро восстанавливалось растерзанное войной автохозяйство города. Пришлось помочь привести в порядок разболтанный гараж ЧК. Несмотря на щедрые посулы, он предпочел не связываться с работой в мрачном ведомстве, а ушел в автобусный парк, где с 1922 года Н. Б. Бучин несколько лет работал начальником автобазы автобусов. Звучит громко, на деле он был бригадиром.
С 1917 года новые ветры дули над Россией, специалист бучинской квалификации уверенно и спокойно смотрел в будущее. Он знал - Родине нужен. В быстрой последовательности - в 1917 году родился герой этой книги Александр, в 1918 году - брат Виктор, в 1919 году - сестра Зинаида. В Туле жили дружной семьей сначала на Косой горе, потом переехали на улицу Коммунаров. Многочисленные друзья и соседи - а жили открытым домом - не могли налюбоваться главным достоянием семьи - детьми, "бученятами", как любовно и ласково прозвали их в округе.
Кумиром семьи был автомобиль, и ребята с детства на всю жизнь влюбились в мотор. Во весь голос заявил об этой страсти Сергей, когда ему было всего девять лет. В праздник вокруг самовара у Бучиных собрались гости. Сели за стол по-русски весело, поют, но почти не пьют - семья на редкость трезвая. Тут в открытое окно доносится треск мотоцикла. Отец к окну - приветствовать запоздалого гостя. Не гость, а под завистливыми взглядами соседских мальчишек, вихляя колесом по двору, разъезжает Сережка на семейном мотоцикле. Надежду Александровну ветром сдуло от стола. Скоро она втащила за руку в комнату отчаянно упиравшегося сына. Под смех гостей он поведал, как с помощью младшего брата и приятелей-сорванцов свел со двора мотоцикл, отогнали его на руках за два квартала. Там с превеликим трудом завел - непостижимо, как девятилетний малец смог осилить тугую педаль пуска двигателя, - взгромоздился на седло и помчался по улице.
По дороге отца и старшего брата пошел и Саша. "Разве мог я, - писал много лет спустя А. Н. Бучин, - отставать от старшего! Да еще в таком фамильном деле! В двенадцать лет я уже мог сам пустить двигатель автомобиля и проехать по двору. Потом, повторяя "подвиг" Сергея, самовольно взгромоздился в седло "харлея". Помню ветер в лицо, бешеную скорость, падение. Так мгновенно и на всю жизнь влюбился я в мотоцикл. Эта любовь и привела меня в мотоспорт". Но где заниматься им? В провинциальной Туле возможностей для этого практически не было.
Состоялось немало семейных советов: как быть? Пришлось пойти на уступки Николаю Борисовичу, отменному семьянину и по натуре добрейшему человеку.
Александр Бучин - А. Б.: Отцу нужно было перерешить проблему, которую он оставил позади в начале двадцатых, - вернуться на работу в гаражах "органов". Собственно, инициатором был Сережа. С пятнадцати лет на стареньком "харлее" он развозил почту по Туле. Но одно дело держать руль почтового мотоцикла, другое - гоночного. В то время спортивные мотоциклы находились в распоряжении тех или иных ведомств. Пожалуй, одним из самых авторитетных было спорт-общество "Динамо", объединявшее тех, кто так или иначе был связан по работе с пресловутыми "органами". Иного пропуска в ряды динамовцев не было. Сережа понял это, поступил шофером в один из гаражей НКВД и теперь склонял отца последовать его примеру. И еще одно соображение - в этом случае удалось бы выбраться из Тулы в Москву.
Доводы Сергея, начинающего спортсмена, звучали неотразимо для ветерана автомотоспорта, и отец сделал первый шаг - перешел на работу шофером в угрозыск Тулы. Приглашение в Москву не замедлило. В 1933 году наша семья вернулась в Москву. Дом в Марьиной Роще давно пошел на слом, и нам выделили комнату в коммунальной квартире в Старопанском переулке.
Конечно, это центр, но нас-то было семь человек! Разделили комнату на три клетушки - столовая, комната родителей и наша, "детская", в которой по очереди спали на полу. Устроились в столице! Так что "органы" не расстарались обеспечить жильем отца, которому для начала доверили возить начальника войск НКВД Москвы и Московской области. Хороший был человек и, увы, в 1937 году расстрелян.
С переездом в Москву я не стал продолжать учебу. Счел, что достаточно семилетки, которую окончил в Туле. Я по уши увлекся автоделом, и отец отправил меня работать на завод, ныне носящий имя Лихачева, а тогда Сталина. Рабочего из меня не получилось. В 1934 году сдал экзамен на права и приобрел профессию шофера. Я все теребил Сережу - когда вступлю в спортивное общество? Он какое-то время отмалчивался. Наконец в один прекрасный день повел меня в отдел кадров НКВД и "устроил" на работу - возить секретаря начальника ГУЛАГа НКВД некоего Сулина.
Сулин и все связанное с ним меня интересовало мало. Отбыв повинность за рулем, я торопился в "Динамо", где погружался в любимый мир мотоциклов, узнавал ближе тех, о ком понаслышался - мотогонщиков. Они будоражили воображение, иной раз мне снилось, будто я наконец веду мощный мотоцикл, под колесо бесконечной серой лентой уходит дорога. Наверное, опытные водители знают, что такое снится при большой усталости после долгой дороги. Наяву я не мог дождаться, когда выйду на настоящий старт. С этим пришлось повременить.
Как-то я провел приятеля Ваню Кипариси (он работал шофером в германском посольстве) в клуб НКВД в кино. Ваня был чуть старше меня - ему было лет 19. Кто-то увидел со мной "неизвестного" человека, и уже на следующий день я предстал перед грозными очами самого Матвея Дмитриевича Бермана. Стоило мне переступить порог, как Берман заорал. Много лет прошло, но по сей день помню ощущение было не из приятных. От Бермана я все узнал о себе, о своем темном прошлом и еще худшем будущем. Оказалось, что я способен, если нужно, привести и "врага народа" в священный светлый чекистский храм, предать, продать, проиграть, а сам продаться и еще не упомню, на что был способен. Он предрек мне неизбежно "сдохнуть" за решеткой, и все криком с подвизгиванием сказывался тот же местечковый акцент. Думаю, что Берман проорал заключительное "вон, мерзавец!" не раньше чем через час непрерывной площадной брани. Как он не сорвал голос, не постигаю. Из кабинета я выкатился безработным.
