В газете ЦК КПУ "Радянська Україна" появилась статья "Олесь Бердник продався ЦРУ за червоний свiтер". Интересна история появления этого материала. На Западе очень заинтересовались творчеством отца, и в Киев приехала из Мюнхена переводчица Ганна-Галя Горбач, по совместительству сотрудник радио "Свобода". Встретилась с отцом для разговора о сотрудничестве. Они беседовали на склонах Днепра в Ботаническом саду, и вдруг г-жа Ганна, поскользнувшись, стала падать с обрыва. Она ухватилась за отца и при этом порвала ему куртку.
Предложила компенсировать испорченную вещь свитером "как раз красным, таким, как разорванная куртка", но отец, рассмеявшись, отказался. А через 2 дня появилась статья. Для меня до сих пор остается загадкой: если отец и немецкая гражданка в уединенной местности были только вдвоем, то кто сообщил о разговоре "компетентным органам"?
И пример из жизни отца прямо противоположный. Когда его уже исключили из Союза писателей, он обратился к писательскому пленуму с письмом, которое через несколько дней прозвучало по западным радиоголосам. Отца тут же вызвали в КГБ и потребовали объяснить, "зачем он передал письмо на Запад". Он удивился, опроверг это, поскольку его экземпляр хранился у него, и сказал: "Раз я не передавал, то передало или писательское руководство, или вы".
Так на примере судьбы моей семьи становится понятным, как Запад и определенные силы в СССР играли в пинг-понг судьбами людей, наиболее талантливых, пассионарных, неравнодушных, загоняя их на тропу диссидентства. Люди вместо того чтобы заниматься творчеством, наукой, начинали писать письма протеста, всякие "хроники текущего времени", Запад широкими мазками рисовал образ "империи зла", пятое управление КГБ показывало свою нужность и изображало бурную деятельность, постепенно готовя фундамент для перестройки.
Олесь Гончар: "Або виключаєте цього антирадянщика з Лiтфонду, або — з Лiтфонду виходжу я"
Первый обыск в нашей квартире произошел 18 апреля 1972 года. Без пяти восемь утра постучали в дверь, и на мой вопрос "Кто там?" ответила дворничка, что собирает деньги на похороны. Вломилось шестеро или семеро человек, когда же я попыталась юркнуть в ванную, меня крепко ухватили, разорвав при этом ночнушку. На мой крик выскочил из своей комнаты отец — ему тут же показали постановление о проведении обыска и предложили "добровольно выдать документы антисоветского и клеветнического содержания".
После 20-часового обыска изъяли работу Ивана Дзюбы "Интернационализм или русификация?", в которой тот призывал партийное руководство вернуться к принципам ленинской национальной политики, давние предложения отца к Хрущеву о создании на Алтае экополисов — образовательных и научных центров нового типа, работу "Альтернативная эволюция" (она была принята в качестве рабочего документа UNEP — Комиссией по экологической безопасности при ООН), а также пишущую машинку.
Затем последовал второй обыск. Он запомнился тем, что кагэбисты грубо смеялись над мамой, которая 17 часов обыска сидела с застывшим лицом неподвижно в кресле. Но она знала, зачем сидела, — под подушкой кресла лежала портативная пишущая машинка, забранная накануне из ремонта. На этой машинке были напечатаны затем его обращения к Брежневу, общественным деятелям, меморандумы Хельсинкской группы. Она и сегодня хранится у меня как память об отце.
Вскоре последовало исключение из Союза писателей. Его обвинили в "космической хохломании" и "мистицизме". Сейчас говорят, что это организовал Василий Козаченко по заказу КГБ.Но исключали-то отца на пленуме Союза писателей Украины, и все присутствовавшие голосовали единогласно. То есть синедрион творческих личностей осудил своего коллегу и передал в прокуратору для распятия. Тогда отец в знак протеста голодал 60 дней. Секретарь партийной писательской организации направил из писательской поликлиники врача для психиатрического обследования с тем, чтобы направить отца на принудительное лечение в спецпсихбольницу (ну не может нормальный писатель протестовать против подлости своих коллег!). Врач, ее звали Нина Всеволодовна, написала заключение, что он совершенно здоров и сказала: "Быстро, пока я не доехала до работы, зарегистрируйте это заключение в районном психдиспансере". Представления этой женщины о совести и чести расходились с писательскими, хотя она и поплатилась за свое мужество работой.
Отца исключили из Союза писателей, но он еще оставался членом Литфонда. Через пару месяцев его увидел в писательском магазине "Сяйво" Олесь Гончар. Что тут началось! Разгневанный Гончар поставил ультиматум: "Або ви виключаєте цього антирадянщика з Лiтфонду, або — з Лiтфонду виходжу я". На следующий день отца исключили и из Литфонда. Через несколько лет, уже после ареста, отцу показывали доносы на него некоторых коллег. Если не в архивах СБУ, то в папках, вывезенных Голушко, хранится много интересных автографов! Некоторые "инженеры человеческих душ" умудряются служить любому режиму, получая все возможные награды и используя при этом государственную машину для расправы над своими более талантливыми собратьями.
Украинская хельсинская группа. Как это было
В монографиях, школьном учебнике дочери написано, что 9 ноября 1976 года Николай Руденко, Олесь Бердник, Оксана Мешко, Левко Лукьяненко и еще несколько человек создали Хельсинскую группу по призыву "прогрессивной московской общественности". Я, наверное, один из немногих, к тому же незаинтересованных свидетелей создания группы, который может рассказать, как это было на самом деле.
Помню удивление, даже потрясение отца, который, слушая "брехунець" — свою "Спидолу", вдруг узнал, что он, для кого важнейшими являлись вопросы освобождения человеческого Духа, гармонизации человека и разорванной биосферы Земли, создал политическую организацию. Когда его друг Николай Данилович Руденко вернулся из Москвы, куда ездил для встречи с Сахаровым по поводу своей экономической работы "Энергия прогресса", отец потребовал объяснений.
Николай Данилович сказал, что в Москве "хлопцi" (Сахаров, Григоренко, Щаранский и другие) предложили создать в Украине группу для воплощения в жизнь Хельсинских договоренностей и попросили назвать тех, кто, по его мнению, не откажется участвовать. Тут же была созвана пресс-конференция и Николай Данилович заявил западным журналистам о создании Украинской хельсинской группы.
Благородные намерения имеют притягательную силу и впоследствии никто из названных не отказался подписать Декларацию о создании УХГ. Кстати, членам УХГ было делегировано право подписывать документы от имени всей группы, поэтому так разительно отличаются по содержанию и стилистике документы, написанные, к примеру, отцом, Оксаной Мешко или Лукьяненко.
