о младших сестренках. Мама привила мне навыки грамотности. Даже в письмах , которые приходили из пионерского лагеря от меня, она находила ошибки и исправляла их красной пастой. Я долго обижалась на нее за это. Сейчас поняла, что это так проявлялась забота обо мне, чтобы я была всегда грамотной.
Мама корректировала мои домашние сочинения. Ими зачитывались учителя в школе, а я немного смущалась. Теперь эти навыки применяю в своих рассказах и сказках.
Девочка, девушка, женщина – эти слова для меня ничего раньше не значили, просто звуки. Я даже не знала, в чем их отличие. Однажды, стоя в очереди за картошкой, мужчина назвал меня женщиной. Я наивно улыбнулась ему в ответ, а очередь бурно отреагировала на это. Мне было десять лет, или чуть больше, поэтому я еще ничего не понимала
Мама с папой переживали за меня, когда наступил период взросления: отваживали всех моих кавалеров, обязывали быть дома до десяти вечера. А так хотелось свободы!
В детстве мне говорили: «Если будешь плохо учиться – пойдешь работать маляром или штукатуром». Сейчас это престижные профессии, а учитель уже мало ценится. Я слушалась маму и выучилась на учителя, хотя мне хотелось рисовать и творить что-то из тканей.
По распределению я попала в сельскую местность. Страшновато на новом месте. Родители помогли мне в оформлении кабинета, лишь бы я закрепилась на работе. Но усилиями местных властей мне пришлось покинуть школу. Мама вновь оказалась рядом, на всю жизнь запомнила ее дипломатию с директором школы. «Я благодарю вас за то, что вы разрешаете моей дочери покинуть это заведение», – спокойно чеканила мама слова, глядя в глаза женщине, занимающей пост администрации. Та покрылась красными пурпурными пятнами. Она ожидала криков и слез, а эта мамашка пришла ее благодарить. Я поняла и запомнила, что словом можно убить, словом можно и поднять настроение.
Моя мама росла в большой крестьянской семье из восьми детей, где не было отца и приходилось считать и экономить каждую копейку. Мама умеет бережно хранить и копить деньги, но меня пока этому не научила. Мне хотелось леска и шика, но не всегда этот праздник получался. Когда у мамы «кошки» скребли на душе, она покупала себе с каждой зарплаты шикарные наряды. Мы, маленькие, не понимали маминой психологии. Это потом она поделилась своим секретом. Меня пока хватает на вкусняшки и обучающие курсы по интернету.
Моя мама прожила с папой до золотой свадьбы. Она тщательно берегла свой союз и семью. У меня так не получается. Я хочу жить по своим, свободным, законам. Мне уже в тягость семейные узы. Я занимаюсь саморазвитием и отдыхом. Мамины уроки дисциплины не всегда шли на пользу. Я всегда их встречала с сопротивлением и протестом. Но что – то и хорошее пригодилось в жизни.
Мама у меня хорошая. Она хочет мне добра и только добра. Она раздает его всем и каждому. Только теперь я осознаю проступки, от которых берегла меня мама.
Все мы проходили сои уроки и выплывали из них сами. Благодаря маме я научилась общению с людьми, писать рассказы, шить одежду, рисовать и вкусно готовить
Благодаря маме я живу в отдельной квартире. Большое СПАСИБО ей за это.
44
Вероника Дикер
В детстве я не чувствовала себя любимой мамой. Мне казалось, что её любовь необходимо заслужить хорошим поведением, хорошими оценками, хорошей уборкой комнаты, хорошим мытьём посуды.
Но училась я довольно плохо, вела себя не очень. Убираться мне не нравилось и делала это на отвали, когда мама требовала и орала:
– Развела свинарник!
Иногда при этом с яростью ещё больше раскидывала мои вещи.
И посуду я мыла по маминым представлениям недостаточно чисто. Она придиралась почти ко всему, что я делала, критиковала, орала на меня. Порой, если у меня не получалось что-то делать, она сыпала ярлыками – «неумеха», «руки из жопы» – и доделывала за меня.
Было вдвойне обидно, поскольку мама часто хвалила младшую сестру, которая и училась хорошо, и вела себя отлично, и имела много талантов, и убиралась в комнате идеально. И вообще при родственниках с широкой улыбкой хвасталась достижениями сестры. Мне казалось, что мама любила её намного больше.
В раннем детстве мама коротко меня стригла. Мне это не нравилось. Хотела иметь длинные волосы, как у других девочек-ровесниц. Хотела носить красивые ленты, завязанные на бантики. И во время фотографирования в детском саду мама меня нарядила в красивое бело-зелёное платье. Вокруг головы повязала красную ленту, а спереди завязала на бантик. Я чувствовала себя уродом, казалось, что все вокруг показывали пальцем и смеялись надо мной. Было обидно, стыдно, хотелось плакать. Но я терпела.
Всё детство в отношениях с мамой чувствовала холодность, ущербность, море стыда и покинутости. Вот покинутости было особенно много. И именно физической. Мама всё детство отправляла меня с младшей сестрой или одну в ужасные заведения: на жуткую дачу с детским садом, на которую бомжи забирались по ночам; в санаторий, в котором, в том числе, лежали дети-инвалиды с культями вместо рук и ног; в дурацкий лагерь, где троллили и украли у меня лосины; в интернат, в котором, особенно поначалу, мне было очень плохо и одиноко.
В ответ на мои жалобы, о том, что мне было там плохо, мама говорила, что это для моей же пользы, для здоровья. И я ей верила. Верила и пыталась смириться с тем, что для того, чтоб потом когда-нибудь стало хорошо, мне необходимо помучиться. И много плакала по ночам от тоски, одиночества и безысходности.
Мама очень эмоциональная, громкая, болтливая. Часто в общественных местах я испытывала за неё стыд, когда она шумно себя вела, задавала, как мне казалось, глупые вопросы. Особенно сильный стыд я чувствовала, когда она с кем-то незнакомым ругалась из-за какой-то фигни.
Мама и меня немало стыдила. Указывала на изъяны во внешности. Смеялась, когда нашла мой порно-комикс, нарисованный в 7 лет после просмотра порно-кассеты в родительской спальне. Рассказывала подругам или родственникам по телефону или при встрече о том, как я в очередной раз облажалась: забыла ключи от квартиры, не туда уехала или что-то потеряла. Поэтому в более сознательном возрасте я понимала, что мне безопаснее соврать, когда случались подобные факапы.
Прекрасно понимаю сейчас, что мама и не могла быть другой. У неё было непростое детство. Отец ушёл из семьи к другой женщине, когда ей было 6 лет. Мать – холодная командирша и ипохондрик – не проявляла к ней любовь, заботу, тепло. Часто оставляла на попечение двоюродной тётки. И эта дисфункциональность тянулась через поколения.
Но всё же мама старалась проявлять заботу, как умела. Читала нам с младшей сестрой сказки
