Все глубоко уверены, что борьба со сталинщиной только началась и настроены в отношении исхода этой борьбы оптимистически.
В Москве я слышал, что среди колхозников популярна пословица: «Ленин дал нам землю, а Сталин отобрал».
На известной встрече «руководителей партии и правительства с представителями творческой интеллигенции» 8 марта 1963 года Хрущев прочел письмо Михаила Шолохова, направленное Сталину (16 апреля 1933 г.), в котором великий писатель становился на защиту земледельцев своей области:
«Если все, описанное мною, заслуживает внимание ЦК, – писал Шолохов Сталину, – пошлите в Вешенский район доподлинных коммунистов, у которых хватило бы смелости, невзирая на лица, разоблачать всех, по чьей вине смертельно подорвано колхозное хозяйство района, которые по-настоящему бы расследовали и открыли не только всех тех, кто применял к колхозникам омерзительные ”методы“ пыток, избиений и надругательств, но и тех, кто вдохновлял на это» («Правда» от 10 марта 1963 года, а также книга Н. С. Хрущева «Высокое призвание литературы и искусства», Москва, 1963, стр. 191).
Сталин, конечно, не реагировал, потому что он сам был главным вдохновителем «методов», хотя и лицемерно взял под защиту крестьян в своей известной статье «Головокружение от успехов».
Для справки:
Михайло Михайлов (1934–2010) – известный югославский диссидент русского происхождения, автор переведенных на десятки языков мира книг «Лето московское», «Русские темы», «“Мертвый дом” Достоевского и Солженицына», «Планетарное сознание», «Ненаучные мысли» и других, родился в Югославии в семье русских эмигрантов. В 1964 году стажировался на филологическом факультете МГУ, активно общался на московских кухнях с литераторами, художниками, учеными. Познакомился с Леонидом Леоновым, Ильей Эренбургом, Анной Ахматовой, подружился с Булатом Окуджавой, чье творчество активно пропагандировал на Западе. По возвращении написал книгу «Лето московское», в которой подверг критике советский коммунистический режим. В 1965 году после опубликования двух первых глав в югославском журнале Михайлова арестовали – прямо в стенах университета. Сам Тито требовал расправы над Михайловым.
Семь лет писатель провел в югославских тюрьмах; лишь в 1978 году, в результате правозащитной кампании, организованной президентом США Джимми Картером, он был освобожден и выслан из Югославии.
Полностью книга «Лето московское» вышла только на Западе.
В 1985 году Михайло Михайлов стал гражданином США. Он преподавал русскую литературу в нескольких американских университетах, а также в Великобритании и Западной Германии.
С 1985 по 1994 год Михайлов работал комментатором на радиостанции «Свободная Европа», неоднократно участвовал в радиопередачах «Голоса Америки» и был одним из ведущих активистов международного движения демократической оппозиции.
В 2001 году Михайло Михайлов вернулся в Сербию – уже после падения коммунизма и фактического распада прежней Югославии. Поселившись в Белграде, продолжал писать, активно участвуя в общественной жизни страны, выступая за глубокие демократические преобразования в сербском обществе.
Глава 5. Русско-канадский радиожурналист и писатель Мстислав Могилянский: «Пусть будут прокляты те, кто погубил моего отца…»
Слава очень любил чтение и был талантливым писателем, но что, может быть, важнее – он любил людей.
Ольга Михайловна Могилянская
С Мстиславом Игоревичем и его женой Ольгой Михайловной Могилянскими я познакомился в Торонто в 1990 году. Запомнились их радушие, гостеприимство, а главное – искренний интерес к тому, что происходит на родине, и надежда, что русские люди в Советском Союзе, наконец, заживут достойно. В августе 1991 года Могилянские приехали в Москву на Первый конгресс соотечественников, их визит совпал с трагическими событиями так называемого августовского путча, в результате которого участники исторической встречи, приехавшие на родину после долгих лет эмиграции, оказались блокированы в гостинице «Россия» танками и БТРами. Помню, как взволнованы были Могилянские, как переживали за судьбу страны, с которой только-только, после прихода к власти Горбачева, начали налаживаться цивилизованные отношения.
Мы встречались, обсуждали творческие планы, беседовали, в том числе и о прошлом, воспоминания о котором у Мстислава Игоревича неразрывно связаны с его отцом.
– …Мой отец был выдающимся ученым в области авиации, аэродромостроения. У нас в доме часто бывали очень известные люди, например, авиаконструктор Туполев и «ракетчик» Королев, ядерный физик Капица, знаменитые летчики-испытатели.
Еще с середины 1920-х годов отец говорил о необходимости создания института, который бы готовил специалистов по строительству «воздушных портов». Однако советское руководство состояло тогда из полуграмотных партийных ставленников, которые к тому же с недоверием относились к людям с таким «социальным происхождением», как у отца. Но все-таки в 1930 году отцу поручили создать первый в стране Институт Гражданского Воздушного Флота, где главное внимание уделялось подготовке аэродромостроителей, в которых столь нуждалась страна. Трудов на эту тему ни у нас, ни за границей не было, и отцу пришлось сесть за написание научной книги, которая вышла в 1933 году под названием «Воздушные порты». Он находил время и для наблюдения за строительством по его проекту Ленинградского аэропорта. После выхода книги на отца обратило внимание командование ВВС, и его стали приглашать в качестве консультанта в разные города, где решено было построить аэродром, аэропорт или военную авиабазу.
Увлеченный своим делом, отец был далек от политики. Но как умный, любящий родину человек он не мог не возмущаться тем, что творилось после 1917 года, особенно в страшные годы начала НЭПа, когда Сталин захватил всю власть и приступил к массовому уничтожению не только интеллигенции, лучшей части крестьянства, но и своих недавних соратников, без которых это чудовище так и осталось бы мелким разбойником с большой дороги.
Когда в конце 1934 года у нас в городе был убит член Политбюро Киров (о том, что он был застрелен по приказу Сталина, мы узнали только в 1956 году от Хрущева), из Питера было выслано в Сибирь около ста тысяч человек из интеллигенции и «нэпманов», то есть людей, поставивших страну на ноги. Моему отцу было «предложено» бросить его детище – институт и отправляться строить канал Москва – Волга. Меня же отчислили из института как человека, недостойного звания советского студента ввиду моего социального происхождения.
