Весь длинный жаркий день мы дрались с арабами до победного конца. Они так тщательно окопались, что с одними минометами, без поддержки вертолетов мы вряд ли выкурили бы их из укрытий. Лишь когда быстрые «алуэтты» стали интенсивно поливать их пулеметными очередями, нам удалось сломить сопротивление противника. Примерно в четыре часа 1-й и 4-й ротам был дан приказ «Montez a l'assaut!»[36] и они начали цепью подниматься на холм.
Мы наблюдали за тем, как они взбираются по склону перебежками от одного валуна к другому, задерживаясь за ними лишь для того, чтобы перевести дух, и продолжая наступать. Наша 3-я рота прикрывала их непрерывным огнем, арабы угощали нас ответным. Они так легко не сдаются. 2-я рота, воевавшая на холме целый день, была отведена в укрытие подкрепиться — люди не ели с самого утра.
К вечеру все было завершено. Воины 1-й и 4-й рот были уже на вершине холма и, перебегая от куста к кусту и от блиндажа к блиндажу, поливали арабские траншеи из автоматов и забрасывали их гранатами. В итоге были убиты пятьдесят три араба. Пленных в этот день не брали. Все рвались отомстить за утреннее нападение и решили, что Женевские конвенции на таком расстоянии от Женевы не действуют.[37]
С нашей стороны были убиты девять человек и ранены тридцать. У арабов мы захватили около двадцати автоматов, полдюжины легких пулеметов, ручные пулеметы «брен», немецкие пулеметы MG-42 и несколько винтовок. Неплохие трофеи! Но на этом события этого дня не кончились.
За холмом, на котором мы закрепились, находилась долина с очень крутыми склонами, практически ущелье. С вертолетов в этой долине были обнаружены феллахи, и, поскольку наша рота еще не входила в прямой контакт с противником, нам приказали обыскать эту долину. 13-я бригада механизированной пехоты, также базирующаяся в этой провинции, выслала роту, которая перекрыла нижний выход из ущелья; мы же начали двигаться сверху вниз.
Ущелье протянулось на полторы мили; склоны его были невероятно крутыми, а дно заросло густым кустарником и высокими елями, полностью закрывавшими обзор сверху. Мы двигались расчлененным строем. Наш взвод, как сексьон дю жур, занимал положение в середине, где идти было особенно трудно, а 1-й и 4-й взводы шли по бокам от нас.
Продвигались мы медленно — во-первых, из-за подлеска, а во-вторых, из предосторожности. Видимость не превышала нескольких ярдов, и было неизвестно, что ждет нас впереди, поскольку 13-я бригада блокировала выход из ущелья и деваться партизанам было некуда.
На полпути я увидел вход в пещеру, перед которой валялась солома, — без сомнения, партизанское гнездо. Вот только неясно было, улетели ли птички? Л'Оспиталье подошел ко мне разведать обстановку, и вместе с ним еще полвзвода. Он связался с кружившим над нами вертолетом, и вертолетчики подтвердили, что видели арабов именно в этом месте. Л'Оспиталье приказал Дорнаху послать в пещеру добровольца на разведку, но таковых не нашлось. Сержант окинул легионеров взглядом, и на всех лицах можно было прочитать одно и то же: «Лезь туда сам, балбес!»
Пещера — смертельная ловушка для всякого, кто сунется в нее, и, разумеется, могила для сидящих внутри. Когда ты входишь в пещеру, то не видишь ничего, зато сам служишь прекрасной мишенью для того, кто прячется в темноте.
Неожиданно Дорнах вызвал меня и сунул мне в руки фонарик. Стало быть, роль подсадной утки досталась мне. Теобальд и Ауриемма что-то проворчали в связи с этим, но дела это не меняло.
Привязав фонарик к концу палки и держа его как можно дальше от себя в левой руке, а автомат со взведенным курком в правой, я ввалился в пещеру, кидаясь от одной стенки прохода к другой и не задерживаясь на месте ни на секунду. Я ждал, что вот-вот прозвучит пулеметная очередь, но никаких выстрелов не последовало, и вместо этого внезапно раздался громкий крик Л'Оспиталье: «Sortez! Sortez!»[38] Я вылетел из пещеры как пробка из бутылки. Наблюдатель на вертолете заметил трех арабов в ста ярдах впереди нас.
Мы двинулись по ущелью с еще большей осторожностью. Когда ты знаешь, что недалеко от тебя в кустах или, может, на дереве прячется человек с ружьем или автоматом, поджидающий тебя, чтобы продырявить насквозь, у тебя неизбежно возникнет очень неприятное ощущение на дне желудка и ты не полетишь вперед сломя голову. Чем ближе ты к нему подходишь, тем меньшее преимущество он имеет перед тобой, поскольку видимость становится одинаковой для обоих. Незаметно для самого себя ты начинаешь красться на цыпочках.
Слева от меня был Мартинек, за ним Ауриемма, ярдах в пяти правее шел Тео. Мне не было их видно, но я слышал, как они продираются сквозь кустарник. Передо мной появился просвет в зарослях шириной не больше пятнадцати ярдов, и мне показалось, что кусты в противоположном конце просвета зашевелились.
Внезапно Мартинек крикнул: «Attention!»[39] — и раздалось стаккато пулеметной очереди. Я имел возможность убедиться, что пули действительно свистят, когда пролетают у тебя над ухом. В ту же секунду я шлепнулся плашмя на землю и стал поливать автоматными очередями кусты в том месте, где я заметил движение, — примерно так же, как я поливал бы розы водой из шланга. Тео, Мартинек и Ауриемма тоже безостановочно стреляли. Неожиданно раздался крик Тео: «Граната!» — и все мы, прекратив стрельбу, уткнулись носом в землю и, затаив дыхание, закрыли голову руками. Секунда-другая напряженной тишины, затем мощнейший взрыв, пробивающий барабанные перепонки и разнесшийся по ущелью эхом.
Это была наступательная граната, брошенная Тео. Не осколочная, а обычная, предназначенная для того, чтобы противник прекратил на какое-то время стрельбу, зарывшись в землю. И не успело еще замолкнуть эхо взрыва, как мы принялись снова поливать огнем кусты, где прятались арабы. Пулеметные очереди прозвучали сразу после взрыва как предсмертный хохот каких-то злых духов.
Сзади послышалась команда: «En avant! En avant!»[40] Мы вскочили на ноги — и схватка была закончена. В кустарнике мы нашли трех молодых арабов, чьи лица были так изрешечены пулями, словно на них высыпала оспа.
Они были капитально оснащены: две винтовки «энфилд», английский пулемет «стен», бинокли, компасы, хорошие ботинки. В мюзет (вещмешках) у всех были бритвенные принадлежности, зубные щетки, одеяла, в карманах письма, документы. Мы взяли их оружие и снаряжение; Ауриемма снял у одного из арабов ботинки — они оказались ему впору. Затем мы дошли до конца ущелья, где встретили бойцов 13-й бригады, уже разводивших костры, вокруг которых мы и собрались, ожидая приказа разбивать лагерь.
